Армстронги. Загадка династии - Эндрю О'Коннор

– Ты можешь оставаться в Армстронг-хаусе столько, сколько захочешь, – предложил Чарльз.

Эмили благодарно улыбнулась ему.

– Если сможешь ужиться со всем тем, что происходит здесь сейчас, – добавила Арабелла.

– Да, я слышала всякие страшные истории про наше поместье, – сказала Эмили.

– А почему бы тебе тогда не пожить у нас с Гаррисоном? – вмешалась Виктория. – Там у нас намного спокойнее…

– И безопаснее! – перебила ее Арабелла.

– …Чем в Армстронг-хаусе, – закончила Виктория.

– Виктория вновь спешит на помощь! – насмешливо объявила Арабелла.

– Все вы очень добры, – ответила Эмили, с благодарностью обводя всех взглядом. – Но в данный момент я хочу быть с мамой. – И она с мольбой в глазах взглянула на Маргарет.

Маргарет улыбнулась ей:

– Ну конечно, ты должна остановиться у меня в Хантерс-Фарм. Я-то знаю, что для тебя лучше всего. И всегда знала.

Маргарет протянула к дочери руки, и Эмили, бросившись через всю комнату, оказалась в объятиях матери.

70

Чарльз с Викторией прогуливались по берегу океана. Под мягкий плеск выкатывавшихся на песок волн он рассказывал ей, что в ходе нового обострения земельной войны в поместье начали калечить животных.

– О, какая жестокость! Ужас, просто не верится! – Виктория была шокирована.

– Да, зрелище было кошмарное.

– Могу себе представить. А как Арабелла восприняла это?

– А как она вообще может что-то воспринять? Сжалась в сплошной комок нервов и выпила бутылку джина, – ответил Чарльз.

– Боже мой!

– Надеюсь, ты не слишком возражаешь, что я при встрече постоянно нагружаю тебя всем этим?

– Конечно нет!

– Просто порой у меня возникает такое ощущение, что ты – единственный человек, с кем я могу поговорить, Виктория.

– По взаимоотношениям моего отца с профсоюзами я знаю, как может нагнетаться такое напряжение.

– Я чувствую себя в ловушке! Я не могу сдаться, но и не вижу, как можно было бы разрешить ситуацию.

– Возможно, если ты поговоришь с фермерами, тебе удастся как-то урезонить их.

Он выглядел таким встревоженным, что она потянулась вперед и обняла его. Он крепко прижал ее к себе.

Гаррисон вошел в Океанский уголок, вернувшись из Дублина, где был по делам. Взяв со столика почту, он быстро просмотрел ее.

– Надеюсь, ваше путешествие прошло хорошо, сэр? – спросил дворецкий, который подошел, чтобы принять его плащ.

– Да, спасибо. А где моя жена?

– Миссис Армстронг на прогулке с лордом Чарльзом, сэр. Их уже давно нет.

– Понятно, – сказал Гаррисон и ушел в гостиную, оставив почту на боковом столике. Дойдя до дальнего конца комнаты, он выглянул в окно.

Виктория и Чарльз поднимались по лестнице от берега и смеялись. Гаррисон видел, как Чарльз подал ей руку и помог подняться на последние несколько ступенек. Они неторопливо шли через сад, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть какое-то растение или дерево, а затем продолжали путь к французскому окну.

Гаррисон быстро отошел в другой угол комнаты. Виктория открыла створку французского окна, продолжая что-то рассказывать Чарльзу.

– Далее горничная сказала примерно следующее. – Виктория неожиданно перешла на ирландский акцент. – «Ах, ей-богу, я уверена, так ты никогда не пожаришь эту самую картошку и эта самая картошка так и останется в кладовке!»

Они с Чарльзом громко рассмеялись, и он, войдя в комнату, закрыл за ними французское окно.

– Гаррисон! – воскликнула Виктория, заметив его. – Ты вернулся раньше, чем собирался! – Она подошла к нему и поцеловала.

– Да, удалось сесть на более ранний поезд.

– Вот и хорошо. Пообедаешь с нами, Чарльз?

– Боюсь, что нет, но за приглашение спасибо. Мне нужно еще ехать по делам поместья, – сказал Чарльз.

Он поцеловал Викторию в щеку и дружески похлопал Гаррисона по спине.

– До встречи! – бросил он и вышел из комнаты.

– Так он занимается делами поместья? Думаю, на самом деле это означает «убивает дела поместья», – сказал Гаррисон, садясь и наливая себе выпить.

– О, оставь человека в покое, Гаррисон, – умоляющим тоном попросила Виктория. – Ему кажется, что сейчас весь мир ополчился против него.

– Это все потому, что мир и вправду ополчился против него после всех этих его нелепых выходок.

– Мне все равно, что говорят другие. В любом случае то, как обошлись с ним и его семьей, не имеет никакого оправдания. Калечить домашних животных, уничтожать собственность!

– Эй, Виктория, проснись и посмотри, что происходит вокруг! – разозлился Гаррисон. – Он за считаные месяцы разрушил то, что создавалось столетиями упорного труда и добрых отношений.

– Он понимает, что должен был повести себя по-другому. Он сам мне это говорил. Беда только в том, что теперь непонятно, как выходить из этого положения.

– Ты прямо стала у него какой-то наперсницей, – с саркастическим видом взглянул на нее Гаррисон.

– Мне бы хотелось считать, что я завоевала доверие всех членов твоей семьи.

Гаррисон вдруг стал печальным и задумчивым.

– Что случилось? – Она подошла и села рядом с ним.

– Знаешь, Виктория, я в последнее время много думал… Полагаю, нам следует вернуться обратно в Штаты.

– Обратно в Штаты? – изумилась Виктория. – Но почему? Нам ведь так нравится здесь.

– Мы ведь не планировали жить тут постоянно. Это было временное решение. А мы, Виктория, задержались здесь намного дольше, чем я это себе представлял.

– Но мы не можем сбежать и бросить твою семью в нелегкие времена, когда мы им нужны, Гаррисон. Со всеми этими невзгодами им необходима наша поддержка.

– Именно из-за этих невзгод я и думаю, что нам пора возвращаться в Америку. С тем, что здесь происходит сейчас, я не хочу тут оставаться. Мы с тобой тоже Армстронги, и, благодаря необдуманным действиям Чарльза, всех нас теперь стригут под одну гребенку и считают такими же, как он.

– Но ведь твои отношения с ним значительно улучшились, – заметила она.

– Да, мосты действительно были наведены, и это, конечно, просто замечательно. Но его поведение в последние месяцы наводит меня на мысль, что он уже никогда не изменится. Останется тем же жадным эгоцентричным человеком, каким был всегда, который, не задумываясь, готов переехать кого угодно, лишь бы получить то, что он хочет.

– Ясно, – сказала Виктория. – Я не знала, что ты испытываешь такие сильные чувства.