Сад зеркал - Дмитрий Самохин

– Почему мы стоим здесь? Почему не берем этих щенков? Они тоже потомки волховы!

– Они совсем другие, – покачал головой вожак. – Они еще дальше от нас, чем те, кто пришел из города. У них больше общего с людьми, чем с нами.

– Люди собираются их растерзать, не так ли сказал Вуф-Вуф?

Вожак знал, что прямо в это мгновение патрульные драконы, сыщики из околотка и маги идут по северному лесу к старой стоянке племени, наученные Вулфом. И пока все они там – стая может незамеченной проскользнуть к южному лесу, раствориться в нем серой многоголовой змеёй. Увернуться от обещания взять с собой этих недооборотней и их пожилого прадеда, которые будут обузой, чуждостью, опасностью…

Нельзя увернуться от обещания и остаться вожаком. Стая идёт за тем, кто камень, а не за тем, кто труха.

– Мир меняется, – сварливо сказала старуха. – Если мы будем меняться вместе с ним, то сможем прожить еще немного.

Вожак в последний раз окинул взглядом детей, сердито встряхнулся. Волховы внуцы не должны оставлять на гибель своих и даже недо-своих. Вожак мотнул головой, и девочки вместе с пожилым оборотнем заняли свое место в хвосте стаи.

А потом, не издав больше ни звука, она заскользила мимо мохнатой многоногой гусеницей, растворяясь во мраке старого южного тоннеля. Дикуны возвращались в голодные земли, а с ними уходили пять семей оседлых оборотней и получеловеческие дети, потому что в голодных землях у них была хоть какая-то возможность выжить.

Вулф смотрел им вслед и думал, что мир помешался. Его собственный мир помешался два дня назад на поляне голодного леса, когда он впервые увидел своими глазами дикунов, когда слушал и слышал их, когда понял, что в их словах может быть больше правды, чем во всём, что он знал до сих пор.

– Ну что тут скажешь, – протянул Угун и переступил с ноги на ногу, – здорово ты отделался от девчонок.

Детектив пожал плечами, достал порткост. Очень долго выбирал косточку, очень тщательно возвращал порткост в карман. Глубоко втянул костный мозг.

– Тупица ты, Угун, – хрипло сказал он, развернулся и быстро пошел к выходу из пещер, в сторону, противоположную той, куда ускользнула стая.

Из ниш, с валунов и уступов спускались гоблины, бежали проверять свои схованки с жалкими запасами. Некоторые возмущенно орали, другие орали радостно, и на их крики тут же сбегались другие гоблины, начиналась возня, потасовки, ругань.

– Эй! – заорала старшуха вслед детективу. – Ты далеко собрался-то? Вчера еще одна гоблинка пропала, молодая, здоровая! Когда ты их искать-то будешь?

Светлый льняной костюм растворился в темноте пещер, и только визги соплеменников были старшухе ответом. Уперев руки в бока, она обернулась к Угуну:

– И что это значит? Он же сказал, что найдет их! Он во что нас втянул, а, недомерок?

Писарь, морща лоб, долго смотрел во мрак, где скрылся оборотень, потом плечи его поникли. Виновато пригнув голову, гоблин ответил:

– Вулф не сказал, что будет искать гоблинок. Он сказал, что мог бы.

Мы не до конца оценили масштаб бедствия. И могли ли мы его оценить, ведь не знали, в чем причина хаоса, который творился на улицах Большого Истока. Если бы мы знали причину, то могли бы устранить ее и погасить безумие, захлестнувшее город. Пока же приходилось гасить очаги возгорания и наблюдать за тем, как на глазах рушится привычный нам мир.

Мы на Большом Истоке ко многому привыкли. Чудеса на каждом шагу для нас суровые будни, наша реальность. Но по дороге в полицейский участок я видел много такого, что даже мне показалось чересчур.

На улице Красных Искр тетушка Пиу сидела в кресле на балконе третьего этажа и со зловещим хохотом кидалась гром-пакетами в проезжавшие мимо автомобили. Повезло, что гром-пакеты просрочены, порох отсырел, запалы вынуты, а иначе быть беде. Водители отделались только разбитыми лобовыми стеклами, но никто не осмелился остановиться, подняться к старушке и объяснить ей, что поступать так нельзя. Вдруг у нее есть свежий гром-пакет, а тут кто-то ее жизни учить вздумал. Смельчаков не нашлось.

На улице Первооткрывателей полупрозрачный Дима Стекляшка сидел на тротуаре и прихлебывал водку из бутылки, обернутой в бумажный пакет. Выглядел он потерянным, измученным и грустным, а плакат за его спиной красноречиво подтверждал мою догадку. На белом листе бумаги, приклеенном скотчем к витрине магазина «Цветы 24», было написано:

На улице Разбитых Ветров Рома Пузырь вовсю развлекался. Он сидел на золотом троне в окружении пышногрудых обнаженных красавиц и пил из инкрустированного драгоценными камнями рога красное вино. Вокруг него расхаживали павлины и пантеры. Жонглеры жонглировали факелами и кинжалами. Шпагоглотатели глотали шпаги, секиры, топоры и прочие колюще-режущие предметы. Выглядело это наигранно и неестественно. Рома Пузырь оправдывал свое прозвище. Мастер иллюзий развлекался, воображая себя по меньшей мере персидским ханом. В полицейском участке безлюдно. Два кентавра сидели за рабочими столами и строчили докладные записки. И больше не души. Наше появление никого не вдохновило даже на тень улыбки, а вот Рита Мотылек произвела эффект разорвавшейся бомбы. Глаза у кентавров выпучились. Они забыли о том, чем занимались, и руки сами непроизвольно потянулись к пистолетам.

– Отставить панику! – приказал Красавчег. – Девушка с нами. Она не опасна. Продолжайте работать.

Их можно было понять. Мотылек умудрилась так всем настроение испортить несколько месяцев назад, что ее образом до сих пор непослушных детей пугают. Истории про ее похождения стали обрастать вымыслом. Легендариум ширился. А известный режиссер Наум Плотник собрался снимать фильм ужасов по мотивам ее жизни.

Мы прошли в кабинет шерифа. Время поджимало. Скоро можно будет просто сесть на крышу дома и наблюдать, как мир тонет в безумии. Пока же точка невозврата не пройдена, надо сражаться.

– Теперь рассказывай обо всем подробно. Что за чемодан? Зачем он кому-то понадобился? И куда мог пропасть? И что самое важное, чем это нам может грозить? – потребовал я, расположившись в кресле шерифа.

Ник Красавчег смерил меня недоуменным взглядом, нахмурился, затаил обиду, переварил ее, тут же простил и уставился на Карму в ожидании исповеди.

– Я этим чемоданом давно заинтересовалась. Мы как- то совсем его из виду упустили. Вы занимались поисками Мотылька, ее поимкой. Потом же и вовсе забыли о нем. А я ученый, меня интересует все странное и необъяснимое.