Расстрельное время - Игорь Болгарин

Когда покончили с городами, принялись за казни в селах.

Тех, кому жизнь была случайно сохранена, отправляли в концлагеря на Север. Оттуда, как известно, мало кто вернулся.

В своей книге «Солнце мертвых» И. Шмелев рассказывает о начинавшемся в Крыму голоде. Вспоминает обезумевшего от голода маститого доктора-химика. Он создал свою собственную систему подсчета количества жертв в тоннах человеческого мяса. «Я высчитал: только в одном Крыму, — пишет Шмелеву безумец-учёный, — за первые три месяца — десять тысяч тонн свежего человеческого мяса, молодого мяса. Сто двадцать тысяч голов! Человеческих!».

Завершив ревизию, Маргарита Васильевна Фофанова написала письмо Ленину. Она обстоятельно проинформировала главу партии и государства о терроре, злоупотреблениях и массовых насилиях местных властей против населения, солдат и офицеров армии Врангеля, оставшихся в Крыму.

Судя по тому, что по поводу письма Фофановой Ленин никому не писал, не телеграфировал, ни с кем по телефону не разговаривал и никому взбучку не давал, это письмо его ничуть не взволновало и не обеспокоило.

Фофанова была отозвана из Крыма и переведена на другую работу. Как агронома ее направили инспектором в сельское хозяйство.

А чуть позже население Крыма стали вымаривать голодом. Это был самый большой по количеству жертв голод в Крыму. Он поразил 500 тысяч человек, около 70% населения, и даже вошел в официальное издание «Книги рекордов Крыма». От голода погибло за два года ещё до 150 тысяч человек. Покинуть Крым никто не мог. Все без исключения пропуска на выезд подписывались в самых высоких крымских инстанциях.

Не зря даже спустя долгие годы, пока все эти события не ушли в давность, Крым называли «кладбищем России».

Хочу привести строки еще одного человека, пережившего в Крыму время «красного террора». Это — Максимилиан Волошин, поэт, писатель, художник. Одно из его стихотворений так и называется — «Террор»:

Собирались на работу ночью.

Читали донесенья, справки, дела.

Торопливо подписывали приговоры.

Зевали. Пили вино.

С утра раздавали солдатам водку,

Вечером при свече

Вызывали по спискам мужчин, женщин,

Сгоняли на темный двор,

Снимали с них обувь, белье, платье,

Связывали в тюки.

Грузили на подводы. Увозили.

Делили кольца, часы.

Ночью гнали разутых, голодных

По оледенелой земле.

Под северо-восточным ветром

За город, в пустыри.

Загоняли прикладами на край обрыва,

Освещали ручным фонарем,

Полминуты работали пулеметы,

приканчивали штыком.

Ещё не добитых валили в яму,

Торопливо засыпали землей,

А потом с широкой русской песней

Возвращались в город, домой.

А к рассвету пробирались к тем же оврагам

Жены, матери, псы,

Разрывали землю, грызлись за кости,

Целовали милую плоть.

Но чтобы не заканчивать это послесловие на такой отчаянно печальной ноте, приведу ещё одно стихотворение Волошина «Заклятие». Несмотря на реки крови, которым он был свидетелем, он верил в будущее возрождение России. Стихотворение написано в те самые кровавые дни, в 1920 году:

Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ крестившихся в крови,

Из преступлений, исступлений —

Возникнет праведная Русь.

Я за нее одну молюсь

И верю замыслам предвечным:

Ее куют ударом мечным,

Она мостится на костях,

Она святится в ярых битвах,

На жгучих строится мощах,

В безумных плавится молитвах.