Сад Лиоты - Франсин Риверс

Нора заметила, что Энни даже не глянула в ее сторону. Корбан бросил на нее холодный взгляд, как будто провел разделительную черту. Интересно, между ним и ее дочерью что-то есть? Когда молодой человек вызывающе посмотрел на нее, а потом наклонился к Энни, Норе показалось, что он собрался защищать ее дочь.

— Мы рады, что вы сумели прийти, миссис Гейнз, — сказала представитель социальной службы. — Мистер Гейнз. — Она пожала руку Фреду. Нора не помнила имени этой женщины. — Присаживайтесь, пожалуйста, и располагайтесь поудобнее. Доктор Паттерсон придет через минуту.

Нора хотела спросить, зачем здесь находится Корбан. Он ведь не является членом их семьи. Какое вообще право он имеет находиться здесь? Но она промолчала, только крепко сцепила пальцы под столом, чтобы никто этого не заметил. Фред взял ее за руку. Его прикосновение было теплым, нежным, успокаивающим.

— Я заходил к маме, Нора, — сказал Джордж. — Она уже выглядит не такой безжизненной.

Терапевт закивал, присоединяясь к его словам:

— Последние несколько дней прошли вполне спокойно. Мы замечаем серьезное улучшение ее состояния.

Нора не знала, хорошо это или плохо. В любом случае, матери пока нельзя возвращаться домой.

В зал вошел доктор Паттерсон, всем своим видом показывая, что он очень занятой человек и не может терять ни минуты.

— Все в сборе?

Нора посмотрела на брата:

— А Дженни собиралась прийти?

— Она сказала, что мы с тобой должны сама принять решение.

— И со мной, — негромко заметила Энни.

Нора покосилась на дочь, очень надеясь, что Энни поймет намек и не станет докучать собравшимся глупыми и слишком эмоциональными высказываниями. Она все подробно обсудила с Джорджем по телефону и сейчас была очень удивлена тем, что Дженни не приехала. Ее отсутствие красноречиво говорило о том, что жена Джорджа не согласна с принятым решением.

Доктор Паттерсон вкратце описал состояние Лиоты. Инсульт. Частичный паралич. Нарушение речи. Недержание. В последние несколько дней наблюдалось некоторое улучшение, но предстоит длительное лечение и не исключена возможность повторного инсульта. К тому же у пациентки атрофия некоторых мышц, истощение и артрит.

— Но, по всей видимости, она почти всегда понимает, что происходит вокруг нее, — добавила медсестра.

Нора заметила, как глаза Энни наполнились слезами, но не стала задавать ей вопросов, а сидела и внимательно слушала.

— Мы рекомендуем отправить ее в больницу для престарелых, — сказал доктор Паттерсон.

Энни подняла на него глаза:

— А нельзя ли ухаживать за ней дома?

— Не глупи, Энни, — вмешалась Нора, которая пришла в ужас от такой мысли. — Разве ты не слышала, что сказал доктор? Она не сможет окончательно поправиться. И велика вероятность повторного инсульта.

— Значительная часть денег на лечение больной будет выделена в соответствии с программой медицинского страхования престарелых людей, — заметил Джордж.

— Мне кажется, бабушка предпочла бы остаться дома, — продолжала упорствовать Энни.

— Ну, что ж, я не могу за ней ухаживать. — Нора не верила собственным ушам: Энни пытается пристыдить ее за то, что она хочет отправить Лиоту в больницу для престарелых. — У меня есть личная жизнь, и у Джорджа тоже. Ему нужно заниматься делами своей фирмы, и у меня есть другие обязанности.

— Она же твоя мать! — Энни посмотрела на Нору, и ее широко распахнутые глаза помрачнели. — Как ты можешь думать о том, чтобы отправить ее туда, где за ней станут ухаживать чужие люди?

У Норы затряслись губы, когда она увидела осуждение в глазах дочери.

— Да что ты знаешь об этом? Я делаю все, что в моих силах. Почему я должна жертвовать собственной жизнью и ухаживать за матерью? Ни у кого нет права делать меня несчастной.

Корбан Солсек побледнел и весь напрягся. Таким его Нора еще не видела. Он пристально посмотрел на нее.

— Не нужно так на меня смотреть. Вам-то какое до всего этого дело? Какое у вас право вообще здесь находиться?

— Это я попросила его прийти, — отрезала Энни. — Мне нужно сделать сообщение.

— Тебе нечего сказать! — Нора буквально задыхалась от злости. — Мы с Джорджем — ее дети, и только нам решать.

Доктор Паттерсон поднял руку:

— Подобные встречи всегда очень эмоциональны. Давайте успокоимся и попробуем рассуждать трезво.

Энни тоже подняла руку. Нора сверкнула глазами в ее сторону:

— Энни, опусти руку, ты не в школе.

— Можно мне сказать несколько слов и попросить, чтобы меня не перебивали?

— Не нужно ехидничать.

Корбан наклонился вперед:

— Она вовсе не ехидничала. Она просто вежливо попросила вас заткнуться и послушать.

— Корбан… — Энни прикоснулась к его руке, как будто просила прощения.

— Я хочу, чтобы он ушел, — закричала Нора, раскрасневшись от гнева. — И немедленно.

— Так будет лучше, Энни, — ласково заметил Фред.

Девушка кивнула Корбану, не спускавшему с нее глаз, и что-то шепнула ему на ухо, после чего он поднялся с места и покинул конференц-зал.

— Теперь мне можно сказать? — спокойно спросила Энни.

— Это пустая трата времени, — заявил Джордж, взглянув на часы. — Я должен к часу дня вернуться на работу. У меня назначена важная встреча.

— Я скажу коротко. — Энни нахмурилась. — Я собираюсь забрать бабушку домой.

У Норы все похолодело внутри.

— Ты не можешь так поступать, Энни. Ничего глупее просто нельзя придумать.

— Не только могу, мама, но и сделаю.

Нора видела, что ее дочь полна решимости.

— Ты просто хочешь таким странным способом заставить меня почувствовать свою вину.

— Я хочу вовсе не этого.

Все вдруг разом заговорили, не соглашаясь с Энни, которую, казалось, ничем невозможно было пронять.

— Довольно. — Доктор Паттерсон вновь поднял руку, призывая собравшихся соблюдать тишину. — Мисс Гейнз, — начал он подчеркнуто спокойно, — сколько вам лет? Шестнадцать? Семнадцать?

— Восемнадцать, и я уже взрослая, доктор Паттерсон.

— Уже восемнадцать, но вы понятия не имеете о том, что предлагаете.

— Я ничего и не предлагаю, сэр. Я довожу до вашего сведения свое решение.

Нора опять стала возражать, к ней присоединился Джордж. Даже представитель социальной службы и терапевт ополчились на нее.

Энни смотрела на них как ни в чем не бывало и молчала.

— У меня есть доверенность, — наконец проговорила Энни.