Последнее искушение Христа - Никос Казандзакис

Иисус проснулся весь в поту. Вокруг храпели спящие ученики. Во дворе прокричал петух. Петр услышал петуха, приоткрыл глаза и увидел стоявшего перед ним Иисуса.

— Учитель, — сказал Петр. — Перед тем, как прокричал петух, мне снился сон. Будто ты взял два скрещенных между собой куска дерева, который стали в руках твоих лирой и смычком, заиграл и запел, и собрались к тебе со всех концов света звери и стали слушать тебя… Что бы это значило? Нужно спросить почтенного раввина.

— На этом сон не кончается, Петр, — ответил Иисус.

— Почему-ты поспешил проснуться? У твоего сна есть продолжение.

— Продолжение? Не понимаю. Может быть, ты, Учитель, видел мой сон до конца?

— Звери, слушавшие песню, бросились на певца и сожрали его.

Петр выпучил глаза. Душа его о чем-то догадывалась, но разум продолжал оставаться неподвижным.

— Не понимаю, — сказал он.

— Поймешь в другой раз, — ответил Иисус. — Тоже утром, когда снова прокричит петух. Одного за другим он растолкал ногой товарищей.

— Просыпайтесь, бездельники. Сегодня нас предстоит много работы.

— Уходим отсюда? — спросил Филипп, протирая глаза. — Вот и я говорю: возвратимся в Галилею, там мы будем в безопасности.

Иуда заскрипел зубами, но не проронил ни слова. Женщины в доме проснулись, послышались их звонкие голоса. Почтенная Саломея вышла развести огонь, ученики были уже во дворе и ожидали Иисуса, который, склонив голову, тихо беседовал о чем-то с почтенным раввином. Старик был тяжело болен и сидел в углу.

— Куда ты опять, дитя? — спросил он. — На кого опять устремляешься? Снова на Иерусалим? Снова поднимешь руку к ниспровержению Храма? Ты ведь знаешь, что слово становится делом, если великая душа изрекает его. А душа твоя великая и ты в ответе за все свои слова. Если ты скажешь: «Низвергнется Храм!» — однажды он и в самом деле низвергнется, так что взвешивай свои слова!

— Я взвешиваю свои слова, старче. Весь мир пребывает в мыслях моих, и когда я говорю, то выбираю, что должно остаться, а что нет, принимая на себя всю ответственность.

— О, если бы я смог пожить еще, пока увижу, кто ты! Но я совсем одряхлел, мир стал призраком, голова моя идет кругом, желая отыскать вход, но все двери заперты.

— Потерпи всего несколько дней, старче. До Пасхи. Зубами постарайся удержать душу свою, и ты увидишь. Час еще не пришел.

Раввин покачал головой.

— Когда придет этот час? — жалобно прошептал он. — Неужели Бог посмеялся надо мной? Где данное Им слово? Я умираю, умираю, но где же Мессия?

Почтенный раввин собрал все остававшиеся у него силы и вцепился в плечо Иисуса.

— Потерпи еще до Пасхи, старче. Вот увидишь — Бог свое слово держит!

Сказав это, Иисус вырвалсяг из цепких пальцев старика и вышел во двор.

— Нефанаил, и ты, Филипп, — обратился он к ученикам. — Отправляйтесь на околицу деревни, и там у крайнего дома увидите вы привязанную к дверному кольцу ослицу вместе с ее детенышем. Отвяжите ослицу и приведите сюда. А если кто вас спросит, куда вы ведете ее, отвечайте: «Она нужна Учителю. После мы возвратим ее».

— Встрянем в беду, вот увидишь, — тихо сказал другу Нафанаил.

— Пошли, — ответил Филипп. — Делай, что ведено, а там — чему быть, того не миновать.

Матфей с самого утра взялся за тростинку и весь обратился в зрение и слух.

«Боже Израиля, — сказал он себе. — Насколько все происходящее соответствует тому, что провозгласили по озарению Божью пророки! Ведь что говорит пророк Захария? «Ликуй и веселись, дщерь Сиона! Торжествуй, дщерь Иерусалима! Се Царь твой грядет к тебе, сидящий на ослице, кроткий, хоть и победитель!»

— Учитель, — сказал Матфей, желая испытать его. — Разве ты устал и не можешь пешком отправиться в Иерусалим? — Нет, — ответил Иисус. — Почему ты спрашиваешь? Мне вдруг захотелось проехаться верхом.

— Так отправляйся верхом на белом коне! — воскликнул Петр. — Разве ты не царь Израиля? В столицу свою тебе надлежит въехать на белом коне!

Иисус бросил быстрый взгляд на Иуду, но тот не произнес ни слова.

Между тем Магдалина вышла из дому и стала на пороге. Она не спала всю ночь, и ее большие глаза были воспалены. Опершись о дверной косяк, Магдалина смотрела на Иисуса. Смотрела проникновенно, безутешно, словно прощаясь. Ей хотелось сказать: «Не уходи!», но что-то стиснуло ей горло. Матфей заметил, как она шевелит губами, не в силах произнести ни слова, и понял. «Пророки не позволяют ей заговорить, — подумал он. — Не позволяют ей помешать Учителю свершить то, что предрекли они. Он сядет верхом на ослицу и отправится в Иерусалим, желает ли того Магдалина или нет, желает ли того или нет сам Учитель. Таково предначертание».

Спустя некоторое время возвратились радостные Филипп и Нафанаил, ведя за собой на веревке ослицу с неоседланным детенышем.

— Все было точь-в-точь как ты сказал, Учитель, — сказал Филипп. — Садись верхом и в путь!

Иисус оглянулся. Женщины стояли, скрестив руки на груди, грустные, но ничего не говорили, а только смотрели на него. Почтенная Саломея, две сестры и перед ними — Магдалина.

— Марфа, не найдется ли в доме какого-нибудь кнута? — спросил Иисус.

— Нет, Учитель, — ответила Марфа. — Есть только стрекало нашего брата.

— Дай мне его.

Ученики покрыли спину кроткого животного своей одеждой, чтобы Учителю было мягко сидеть, а Мария набросила сверху еще и сотканное ею красное покрывало, расшитое кругом мелкими черными кипарисами.

— Все готовы? — спросил Иисус. — Сердце у вас на месте?

— На месте, — ответил Петр, вышел вперед, взял узду и повел за собою животное.

Жители Вифании, слыша шум идущей мимо ватаги, открывали двери.

— Куда вы, ребята? Почем это сегодня пророк едет верхом?

Склонив головы, ученики посвящали их в тайну:

— Сегодня он отправляется воссесть на престоле своем.

— На каком еще престоле?

— Тише! Это тайна! Тот, кого вы видите, — царь Израиля.

— Да что вы говорите?! — восклицали женщины. — Пошли вместе с ним!

И отовсюду стал собираться народ.

Дети ломали пальмовые ветви и шли впереди, радостно распевая псалом: «Благословен грядущий во имя Господа!» Мужчины сбрасывали с себя одежду и устилали ею дорогу. Что за оживление стояло всюду! Что это была за весна, сколько цветов распустилось в тот год, как громко щебетали в то утро птицы, тоже летя вслед за толпой к Иерусалиму!

Иаков наклонился к брату.

— Вчера мать сказала ему, чтобы он поставил нас по обе стороны от себя ныне, когда воссядет на престоле славы своей, но он ничего не ответил. Может быть, разгневался. Лицо его будто бы помрачнело.