Десятая жертва - Роберт Шекли

Альварес въехал на бетонную площадку и выключил двигатель. Кроме них, на стоянке никого не было.

— Зайдем и поговорим, — сказал Фрамиджян. — Владелец кафе — наш друг. Ему все равно, что мы с тобой сделаем.

— Если поведешь себя благоразумно, — сказал Альварес, — мы даже угостим тебя гамбургером.

— А если нет, — добавил Фрамиджян, — то мы из тебя сделаем гамбургер.

Под почерневшим от грозовых туч небом они повели Блэквелла к дверям кафе.

Блэйк и Коэлли следовали за Альваресом и Фрамиджяном на безопасном расстоянии.

— Здесь остановись, — приказал Блэйк.

Машина остановилась напротив «Кебабургеров Шалила». Через несколько минут к забегаловке подъехал голубой «БМВ» и остановился рядом с белым «Линкольном» Альвареса.

— Это становится интересным, — заметил Блэйк. — Позвони в справочный отдел и узнай, кому принадлежит этот номер.

— Мира? Как твои дела? Послушай, золотце, не подскажешь, на кого зарегистрирована машина со следующим номером? — Он приставил к глазам цейсовский бинокль с тридцатикратным увеличением и продиктовал номер. — Если можно, побыстрее. Мы тут сидим в засаде и не знаем, в кого стрелять в первую очередь.

— Они выходят из машины, — сказал Блэйк. — Двое парней.

Он открыл потайное отделение под приборной доской и вытащил оттуда длинноствольный «парабеллум L-25», который использовал для стрельбы по целям на среднем удалении. Для серьезной стрельбы на дальнюю дистанцию у него над головой был закреплен «винчестер-400» с прицелом ночного видения «баум и ломб».

Коэлли уже вытащил свой автоматический пистолет новой модели «М1911А2», который разработали в строжайшей тайне после того, как старый добрый «кольт 1911А1» 45-го калибра заменили надежной, но не очень интересной 9-миллиметровой моделью «9ZSB-F». Друзья Коэлли из форта Орд подарили ему новый «кольт», пообещав достать еще один и для Блэйка.

— Ага, — сказал в трубку Коэлли, — давай, Мира. О'кей, спасибо. — Он положил трубку. — Хорошая девчонка эта Мира.

— Только зря она все время ходит в этих черных кроссовках.

— De gustibus,[22]— рассеянно заметил Блэйк, изучая фасад ресторана через прицел ночного видения «баум и ломб».

— Если хочешь, я могу сходить и посмотреть, в чем там дело, — предложил Коэлли.

Блэйк отрицательно покачал головой.

— Там сейчас такое начнется. Сиди и смотри.

— Я не против, — пожал плечами Коэлли. — Знаю я это местечко. Никудышные тут гамбургеры.

Шалилу Бею, тучному ливанцу средних лет, мечтавшему еще в детстве открыть собственное дело в каком-нибудь экзотическом западном городе, и в голову не могло прийти, что он станет владельцем дешевой придорожной забегаловки где-то между Хоумстедом и Эверглейдс.

Он хотел совсем не этого, когда приехал в Америку из разрушенного бомбежкой городка Соук-эль-Фара неподалеку от Тира, чтобы войти в пай со своим двоюродным братом Имми, крутым парнем из Триполи, и качать деньги в Майами, который арабы называли американским Ливаном. А теперь он оказался в этом вонючем кафе на площадке из потрескавшегося бетона. Мало того, что он застрял в забытой богом глухомани, ему еще приходилось присматривать за Джамшидом — идиотом племянником, о котором он обещал заботиться в обмен на бесплатный авиабилет до Штатов. Еще у него имелась жена Лейла. Толстая, послушная, круглолицая Лейла с черными усиками на верхней губе не шла ни в какое сравнение с длинноногими красавицами на пляжах, чьи упругие груди и крутые бедра напоминали ему о мире, из которого он когда-то бежал, но куда — в глубине души — всегда хотел вернуться. Плюс ко всему он завел роман с девушкой из трейлерного городка возле Ки-Ларго и содержал ее на деньги, которые получал от типов вроде Альвареса и Фрамиджяна, предоставляя им надежное место, где те могли пускать людей в расход. Но Беттина Сью с каждым днем становилась все нетерпеливее, уговаривая Шалила переехать жить к ней и вложить все сбережения в операцию по сбыту наркотиков в доле с одним из ее дружков. Как же ему поступить? Надо бы посоветоваться с Имраком, гуру из местного отделения церкви Мудрости Хаджи и главой «Группы действия».

Трое мужчин сидели в одной из обшитых красным дерматином кабинок и о чем-то ожесточенно спорили. Они так увлеклись, что не услышали, как на стоянку въехал «БМВ». Шалил сначала хотел им об этом сказать, но потом передумал. Ведь ему не платили за то, чтобы он сообщал о подъезжающих «БМВ» или других машинах, следующих за «БМВ».

Дверь распахнулась, и человек из «БМВ» зашел в кафе. Он держал в руках предмет, знакомый Шалилу еще с детских лет, — «АК-47». Шалил едва успел нырнуть за спасительную стойку бара, как автоматная очередь разбила у него над головой полку с бутылками.

Альварес среагировал мгновенно и убрал Чако, стоявшего в дверях и поливавшего зал очередями из своего «калашникова». Пули из «MAG-50», который появился в руках Альвареса, заплясали по пластиковым столикам, разнесли вдребезги музыкальный автомат, игравший песенку Синди Лопер «Девчонкам лишь бы развлекаться», прошили грудь Чако и заставили его немного подергаться, прежде чем изуродованный труп свалился на кафельный пол.

Тито с автоматическим дробовиком перепрыгнул через бездыханное тело Чако. Его смуглое лицо расплылось в такой широкой ухмылке, что стали видны даже серебряные пломбы на коренных зубах. Он двумя выстрелами уложил Альвареса и сам упал замертво, перерезанный очередью «узи» Фрамиджяна.

Блэквелл выскочил наружу через боковую дверь. За ним кто-то бежал, кричали «Стой!». Он запрыгнул в «Линкольн» и увидел ключ в замке зажигания. Пули свистели со всех сторон, когда он завел машину и рванул ее с места.

«Линкольн» шел на приличной скорости, но вороненого цвета «Ламборджини» быстро сокращал расстояние между ними. Блэквелл порылся в бардачке и обнаружил там «смит-энд-вессон» 38-го калибра с двухдюймовым дулом. Он сунул пистолет в карман. Дождь хлестал по ветровому стеклу, вокруг не было ничего, кроме, конечно, ландшафта. Впереди асфальтовая дорога расширялась, и «Ламборджини» пошел слева на обгон. Когда его бампер оказался почти вровень с выхлопной трубой «Линкольна», Блэквелл повернул руль влево. «Ламборджини» резко затормозил и остановился. Блэквелл развернулся на двух колесах и съехал на грунтовую дорогу.

Но «Ламборджини» продолжал висеть у него на хвосте, и, как только он снова поравнялся с Блэквеллом, тот резко бросил «Линкольн» влево, совершая маневр, который удался ему в первый раз. «Линкольн» встал на два передних колеса. Его задняя часть поднялась вверх, а потом со стоном опустилась на асфальт. «Ламборджини» закрутился на месте, но остался на шоссе.