Блондинка. Том II - Джойс Кэрол Оутс

Так говорила она теперь, когда уже его не любила.

Теперь их связывала лишь одна поэзия. Поэзия речи, а иногда — еще более красноречивая поэзия жеста.

Она была неверна ему, ему казалось, он точно знает это.

С кем, сколько раз, когда, где как, с какими чувствами, насколько страстно, даже искренне — об этом он не желал знать. Теперь он был мужем-душеприказчиком, нянькой знаменитой актрисы. (Да, следовало признать, в этом крылась определенная доля иронии: ведь в «Неприкаянных» Рослин была нянькой всем.) Держался он стоически, без жалоб подчинялся неизбежности и не терял надежды, несмотря ни на что. В нем почти не осталось свойственных молодости амбиций. Он будет предан, верен ей до тех самых пор, пока не почувствует, что одно лишь его прикосновение ей противно. И все равно, даже тогда будет любить ее. Ибо разве не она носила в своем чреве его дитя, которое потом погибло, разве не связаны они потому на всю оставшуюся жизнь священной глубокой и неразрывной связью, о которой не стоит упоминать всуе?

Она уже больше не была его Магдой, не была она и его Рослин — он это знал, знал! — и все равно заботился о ней и простил бы ей все (если б она только захотела этого прощения, в чем он вовсе не был уверен). Он осторожно спрашивал ее:

— А ты уверена, что хочешь сниматься в этом фильме, Норма? Чувствуешь в себе достаточно сил? — Он хотел сказать, сможет ли она на этот раз обойтись без таблеток, которыми некогда себя убивала, а ему оставалось лишь беспомощно наблюдать. На что она сердито даже злобно отвечала:

— Я всегда была сильной. Никто из вас не знает меня по — настоящему.

Мы безрассудно движемся к бездне, поставив между собой и ее краем нечто, не позволяющее ее видеть.

Эти слова тоже были записаны в школьной тетрадке-дневнике Нормы Джин.

Она не была уверена, что ей до конца ясен их смысл. Неужели Карло имел в виду именно ее?

Перед отъездом в Рино, где должны были проходить съемки «Неприкаянных», он подарил ей книгу Паскаля[40]«Мысли». Карло, который не был ее любовником, но все равно любил ее.

— Анджела, моя маленькая девочка! А ты с тех пор немного подросла, верно?

Режиссером «Неприкаянных» был не кто иной, как X.! Тот самый, прославленный режиссер «Асфальтовых джунглей». Блондинка Актриса вновь вернулась к X., с которым не виделась лет десять. Это он дал мне старт. Заранее предвкушая встречу, она думала, что обнимет старика, но его морщинистое лицо, запах перегара изо рта и вполне заметное брюшко ее остановили. Глаза у него были налиты кровью. X. следил за карьерой Блондинки Актрисы с некоторым удивлением и скептическим интересом — так порой наблюдает со стороны отец за жизнью незаконнорожденных дочери или сына, за своим малоудачным потомством, не чувствуя при этом родительской ответственности, лишь ощущая сомнительную физическую связь с этими чуждыми ему существами.

Во время первой их встречи в Голливуде Блондинка Актриса держалась застенчиво, кажется, даже вздрогнула, когда X. взял обе ее руки в свои и крепко сжал. Этот сердечный, приводящий в полное замешательство голос, эта нарочитая демонстрация мужественности — в таких случаях женщине никак не удается определить, высмеивает он ее или, напротив, восхищается ею, или же сочетает одно с другим. Она называла его «мистер», делала вид, что готова уступать даже в мелочах. Он называл ее «милочкой», точно не способен был вспомнить ее имя. Теперь же рядом с ней находился ее муж, Драматург, с ним он говорил куда как почтительнее. Он заставил ее ощутить неловкость, когда окинул пристальным и оценивающим взглядом — так оглядывает светский лев, знаток, лошадей и женщин. Он привел ее в еще большее смущение, вспомнив, как она проходила прослушивание для съемок в «Асфальтовых джунглях»: «Когда ты просто повернулась спиной и ушла, я сразу понял, вот она, Анджела!»

Блондинка Актриса осведомилась, что он хочет этим сказать, она прошла прослушивание, как и многие другие, единственно, чем отличалось ее выступление, так это только тем, что она легла на пол, чтобы произнести монолог Анджелы. А легла просто потому, что Анджела должна была говорить эти слова, лежа на диване. X. расхохотался и подмигнул Зет (они находились в богато обставленном студийном кабинете Зет, где обычно подписывались контракты), и заметил:

— Нет, милочка. Ты получила роль Анджелы только потому, что красиво ушла.

Душная волна обиды захлестнула Блондинку Актрису. Он имеет в виду мою задницу. Вот ублюдок!

Блондинка Актриса не слишком хорошо помнила себя Анджелой. Чтобы вспомнить Анджелу, надо было вспомнить мистера Шинна, которого она предала (или же, напротив, он ее предал?..). Вспоминая Анджелу, приходилось вспомнить Касса Чаплина и то время, когда они были страстными молодыми любовниками. Моя вторая душа, так Касс называл ее. Мой прелестный близнец. И уж тем более ей не хотелось вспоминать, кем она была до Анджелы. Безымянной старлеткой, которую вызвали в кабинет к мистеру Зет, посмотреть его Птичник.

Теперь кабинет мистера Зет находился в другом здании. Обставлен в азиатском стиле: толстые китайские ковры, обитые парчой диваны и кресла, стены украшают древние свитки изысканнейшие акварели со сценками из жизни природы. Зет был известен в киноиндустрии, как человек, изобретший МЭРИЛИН МОНРО. Во время интервью он хвастливо намекал, что продолжает держать «свою девочку» на контракте, в то время как другие исполнительные продюсеры, даже тогдашний президент компании настойчиво добивались расторжения с ней этого контракта.

Блондинка Актриса услышала свой собственный смех — кокетливый и дружелюбный. Сегодня она чувствовала себя прекрасно. То был один из ее «хороших» дней. И выглядела тоже замечательно. Видно, помогала горячая вера в то, что «Неприкаянные» станут серьезным фильмом, классикой киноискусства и что роль Рослин станет для нее спасением. Заставит людей забыть Шугар Кейн, и Девушку Сверху и Лорелей Ли, всех прочих. Не какая-нибудь там белокурая штучка! Женщина, наконец настоящая женщина.

— Что ж. Я уже давно не Анджела, мистер X. Да и не Мэрилин Монро, во всяком случае, в этом фильме.

— Нет? Для меня ты всегда Мэрилин Монро, милочка.

— Я Рослин Тейбор.

Достойный ответ. Она поняла, что X. он понравился.

Попадаются на свете лошади, пусть даже самые чистопородные, которым непременно нужен хлыст, чтобы бежали хорошо. Так вот, это я. Я был в долгу как в шелку, и чтобы выбраться из затруднительного положения, пришлось подписать с ними сделку. И Монро была частью этой сделки. Я не уважал ее, как актрису. Не видел большинства ее фильмов. И никогда не думал, что ей можно доверять, что она может просто нравиться. Мне никогда не хватало ни желания, ни терпения общаться с невропатами, особенно с суицидальными наклонностями. Убей себя, если уж тебе так хочется, но не надо портить жизнь другим людям. Вот мое мнение.