София. В поисках мудрости и любви - Дэ Нирвакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не-ет!!! Не-ет! Не-ет…
Неограниченная творческая энергия, которую впитал в себя Люцифер, не могла найти выхода! Она не могла реализоваться вовне и продолжала оставаться запертой внутри падшего ангела, испепеляя его стиснутое в сингулярную точку сознание.
Вне себя от ярости, демон попытался сорвать с себя светоносный Венец, но бесконечный Эйн Соф не выходил из его головы, и тогда окончательно спятивший ангел обхватил голову и вырвал ее из своих плеч вместе с Венцом бесконечного света, мерцающим сразу в двух направлениях. Темная взрывная волна мгновенно расщепила обезглавленного Люцифера на несметное множество песчинок, пробила строй тамплиеров и разорвала их в клочья вместе с доспехами и черно-белыми плащами.
Золотые капители колонн, мраморные стены и отполированные до стеклянного блеска плиты Храмовой горы сдвинулись с мест и застыли неподвижно в воздухе. Что было потом Евгений не знал. Его глаза тоже расщепились на множество песчинок и вылетели из астрального тела как вылетает из ветвей ночного леса стая встревоженных птиц.
***
В темных кристаллических лепестках появилось отражение его тела — оно снова собиралось из крупинок, которые нанизывались одна на другую, словно мельчайшие бусинки, связанные между собой невидимой нитью. Он попробовал шагнуть вперед, но ощущение возникло такое, будто он вышагнул назад себя из собственного отражения — и перед ним возникла огненная стена, ограждающая длинный коридор. Все двери в коридоре были закрыты, и лишь одна дверь в конце коридора была распахнута настежь. Он пошел навстречу рассеянному свету, изливавшемуся из двери, и оказался в кабинете с двухэтажным книжным шкафом и мраморным камином, в котором догорали письма с сургучными печатями и какая-то старинная книга с замком на переплете. Под тремя готическими окнами стелилась дымка облаков.
— Ты все еще считаешь меня предателем? — спросил пожилой человек, стоявший у окна.
Евгений пригляделся к фигуре, узнав профиль профессора Ньютона, задумчиво смотревшего вниз сквозь серые облака, над которыми неспеша дрейфовал невероятный воздушный корабль с серебристо-тенаровыми парусами и крыловидными веслами, расправленными в стороны. Евгений приоткрыл рот, чтобы ответить на вопрос, но немного задержался, поглядывая на проплывавший за окном розенкрейцерский корабль-дирижабль.
— Сир, я затрудняюсь ответить, — признался он наконец.
— Это твое право, — понимающе кивнул профессор. — Все так запутано, что я сам порой не понимаю, на чьей я стороне. Однако я уверен, что иного пути не было, и предначертанное должно было исполниться. Кто с этим не сталкивался, тот вряд ли меня поймет — не так просто искупить душу, отданную когда-то Люциферу…
— Но ведь Люцифер был повержен.
— О, нет, Люцифер не повержен! Он потерял часть своей силы, глаза наблюдателей и серебряник Иуды, но он не повержен.
— А плод Познания и Древо Сефирот — что с ними?
— Древо вернулось к изначальной форме, плод Даат — теперь это тайна братства, в которую меня решили не посвящать, учитывая произошедшее. Мистериум почти восстановился, хотя в нем появилось много опасных разломов. Боюсь, теперь падший ангел направит всю свою злость на земной мир. Как всегда, решающая битва добра со злом происходит на земле, в сердцах живых людей, а не в астрале. Ты уже догадался, почему у него ничего не вышло? Почему низвергнутый ангел не стал Творцом нового мира?
— Нет, сир. Почему?
— Можно обрести абсолютную власть, переписать ход истории, но этого недостаточно, чтобы стать Творцом. Чтобы быть настоящим Творцом, нужна Любовь — великая Любовь! Без нее невозможно никакое Творение, и без нее невозможно существование Творца.
— Профессор, так вы это знали? Вы знали, что Люцифер сокрушит себя сам! Но откуда?
Ньютон улыбнулся поразительно знакомой улыбкой. Так бывает, когда в мимике совершенно незнакомых людей вдруг проскальзывают родные черты, которые ты уже видел у близкого тебе человека. Ты не можешь это выразить, не можешь сказать незнакомцу, кого он тебе напомнил, но ты начинаешь перебирать в памяти всех ближних и дальних родственников, чтобы точно определить, где же ты мог видеть такую же улыбку, точно такое же выражение глаз. Именно такая неожиданно родственная улыбка пробежала по лицу Ньютона. В ней как будто проявились черты одного и того же лица, спрятанного за всеми лицами, которые встречались прежде в его снах и мистических видениях.
— Тат-Пуруша, — намекнул профессор. — Здесь, в Porta Lumen, я лично обыскал каждый уголок, чтобы найти обитель предначального существа. Я так мечтал найти Тат-Пурушу, что не замечал очевидные вещи, не замечал, что его следы находятся всюду. В призрачных мирах его сознание способно обрести любую форму. Он может явиться загадочным деревом, камнем, книгой, даже незримым братством…
Магистр сделал многозначительную паузу и продолжил:
— Но следы предначального обращены носками внутрь. По таким следам можно ходить вечно, и не найти никакого Тат-Пурушу. Некоторые ходили по его следам так долго, что начинали узнавать в его следах свои следы, оставленные в прошлом, и сходили от этого с ума. Тат-Пуруша находится не там, куда ведут его следы. Он сам находит того, кого нужно, и когда он нашел меня, он объяснил мне, зачем я должен сделать то, что сделал.
Их разговор прервали чьи-то решительные шаги. Из коридора в кабинет вошли незримые братья во главе с Мишелем Нострадамусом. Только сейчас Евгений обратил внимание, что единственные двери, ведущие в кабинет, висели посреди комнаты, ни на что не опираясь! Доктор Нострадамус развернул свиток, скрепленный печатью «R.C.F.» и зачитал его:
— Сим решением досточтимого Незримого Коллегиума за умышленное нарушение и попрание Высочайшего Устава нашего братства Розы и Креста, за сознательное и неоднократное превышение магистерских полномочий, за тайное сотрудничество с падшим Орденом Храма и низвергнутым ангелом света Люцифером, имярек Денницей, брат I.S. лишается всех титулов и званий братства. Все привилегии, ключи и пароли, коими пользовался брат I.S., сим решением упраздняются. Доступ к тайнам братства, право доступа и свободного перемещения в Porta Lumen coeli, коими пользовался брат I.S., сим решением упраздняются. По сему решению брата I.S., известного миру под его именем Isaacus Newtonis, надлежит взять под стражу для дальнейшего сопровождения оного брата в отведенное ему для отбывания наказания место. Решение вступает в силу немедленно и остается в силе бессрочно, доколе не будет отменено Незримым Коллегиумом либо обжаловано на общем собрании Rosae Crucis Fraternitatis.
— Вы ошибаетесь… он не виноват! — вступился за профессора Евгений.
— В незримом братстве есть строго определенные процедуры, — коротко ответил Нострадамус.
— Все правильно, Мишель, — спокойно сказал сир Ньютон. — До избрания нового магистра тебе придется исполнять мои
