Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский

А «отцы» непосредственно вторгаются решительно во все сферы жизни «детей», при необходимости наказывая их вполне так, как неумные отцы — детей. «Взрослые» черты характера вовсе не нужны почти никому; большинству людей и большую часть жизни нужны как раз качества подростка: эмоциональная преданность своему клану, храбрость, доходящая до беспечности, умение не задумываться, не задавать вопросы, жить больше руками и ногами, нежели головой.

Большинство населения Московии, вырастая, уже имея собственных детей и даже внуков, остается большими детьми; государство и общество такие черты только культивирует, и это проявляется во множестве чисто бытовых деталей. В спонтанности поведения людей, в принятии ими чисто эмоциональных решений. В легкости, с которой они идут сами и посылают на смерть. В неумении видеть причинно-следственные связи, в нелюбви ко всему вообще сложному.

И даже в чисто бытовом аспекте.

Не только простолюдины проявляли удивительную спесь в сочетании с таким же удивительным отсутствием чувства собственного достоинства и элементарного самоуважения.

Бояре в Боярской думе вполне могли плеваться, пинаться, таскать друг друга за бороды, то есть вести себя, как малые дети. Драки бояр в думе — это не поединки по неким правилам, не «божий суд», а примитивный мордобой, в котором «порвать пасть» или «выткнуть моргалы» — вещь совершенно обычная. И это не вызывало осуждения.

Потребность в самоуважении в таком обществе не распространяется на индивида. Сам себя московит, естественно, не уважает (как прикажете уважать человека, который и в 50 лет «духовно млад» настолько, что его можно публично высечь?). Уважения он требует к той группе, к которой себя причисляет.

Подросток агрессивен и охотно дерется с другими только для того, чтобы «знали наших» или чтобы «показать им, чтоб не дразнились, а то они дразнятся». Подросток жесток, плохо понимая разницу между игрой и реальностью. Подросток любит объединяться с другими, чтобы быть сильнее других и чтобы было с кем конкурировать, кто больше, сильнее и агрессивнее. Подросток легко принимает самую примитивную иерархию и хочет только занять в ней подобающее место.

Государство, запрещая «бесовские игрища» или вторгаясь в частную жизнь людей, тоже обращается с ними, как с подростками или даже как с детьми. И эксплуатирует особенности подросткового возраста, давая взрослому младенцу то, чего жаждет его душа: иерархию, «свой» клан, полную возможность самоутверждаться, делая карьеру или побеждая кого-то. И возможность обожать и ненавидеть одновременно коллективного жестокого «отца», на месте которого каждый подросток легко может себя представить.

Подросток легко доходит до крайностей во всем, а как раз умеренность, самоограничение, дисциплина раздражают его и кажутся предельно скучными. Он уже может освоить какие-то занятия взрослых, особенно чисто технические, не требующие особого ума и умения планировать (работать на станке, водить машину, стрелять), но сам образ жизни взрослого ему непонятен и скучен. Если бы он имел такие возможности, как папа и мама, он бы не вылезал из ресторанов, все время куда-нибудь ездил и купил бы большой черный пистолет! А глупые родители почти не бывают в ресторанах, много работают и вечно заняты какой-то скучищей…

Подросток еще не понимает, что сами-то возможности взрослых, вызывающие его зависть, тесно связаны именно с этими скучными занятиями и не существуют отдельно от них.

Так же и биологически взрослый московит любит бежать в «своей» группе, вторгаться в Ливонию и Великое княжество Литовское, показывая всем окружающим, что он и его стая большие, сильные и страшные. Он может рубить саблей и стрелять почти так же, как настоящие солдаты (чтобы совсем так же, надо учиться, а вот этого он не умеет и не любит). Он наводит страх на европейцев — на скучных взрослых! — и получает от этого такое же наслаждение, какое получает в подворотне шайка четырнадцатилетних хулиганов, при виде которых пожилая пара ускоряет шаги.

Но они не понимают, как выглядит их поведение со стороны, а если им это показывают, способны только на совершенно ребяческую обиду (или не переводят книги о себе, делая вид, что их вовсе не поставили в угол). Так же точно они не понимают, что богатство страны определяется вовсе не количеством награбленного золота, а занятиями населения этой страны. И что сколько бы сокровищ они не увезли из Ливонии в Москву, Москва останется скоплением темных изб, окруженных грудами навоза и человеческих фекалий, опасных для здоровья и вонючих, а в Риге и Кракове «поганые немцы» и «чертовы ляхи» все равно будут жить интереснее и богаче.

Московиты с огромным трудом способны понять (и то далеко не все), что если они хотят быть богатыми, надо не завоевывать чужие земли и не бежать за соболями и песцами в Сибирь, а работать интенсивнее и лучше. Эта мысль им неприятна и скучна, как двенадцатилетнему подростку; подросток ведь сто раз предпочел бы не копить деньги в банке, а получать богатство таким же увлекательным способом, как герои «Острова сокровищ».

Легко показать, что любая теория, односторонне определяющая общество каким-то одним аспектом общественной жизни, ложна.

Райимон Арон

В числе исторических виртуальностей — не сбывшихся, но в принципе возможных вариантов, называют и создание единого Польско-Литовско-Московского государства. Первой обсуждавшейся кандидатурой на пост монарха такой унии был наш старый знакомый Иван IV.

Попробуем выяснить — что же за перспектива светила и Московии, и Речи Посполитой?

Принято полагать, что Иван IV очень любил первую жену, и именно поэтому она могла играть роль светлого ангела при нем. Но когда в 1560 году Анастасия внезапно умерла, скорее всего, была отравлена, Иван ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ начал поиски новой жены.

В то время Польша и Великое княжество Литовское еще не объединились и находились в «личной унии» — то есть имели одного короля и великого князя — Сигизмунда-Августа. У короля были две незамужние сестры, и боярин Федор Иванович с прекрасной фамилией Сукин был послан с посольством и уговаривал Сигнзмунда-Августа выдать одну из них за Ивана.

Младшую сестру короля, Катаржину, Сукин видел тайком в церкви и расписал Ивану как мог. Иван тут же увлекся Катаржиной, по одному лишь описанию. Кроме того, Сигизмуид-Август не оставлял наследников… Помимо красоты невесты, брак с ней давал еще право на две короны, и вот тут-то впервые замаячила идея объединить все три государства под одним скипетром.

Сигизмунд-Август не хотел родниться с Иваном, Катаржину при одной мысли о таком женихе била дрожь. Ивану передали, что Катаржина уже просватана, и она быстро, в 1562 году, вышла замуж за брата шведского короля Юхана, герцога Финляндского.

История эта имела продолжение в Швеции. Старший сын Густава I, основателя династии Ваза, Эрик, был королем. Младший сын Густава, Юхан, мог наследовать трон, если у брата не будет детей. Детей не было, а отношения между братьями были очень скверные, тяжелые. Настолько, что когда Иван IV через несколько лет опять просил руки Катаржины Ягеллонки, Эрик, король Швеции, готов был даже отдать Катаржину, посадив в крепость ее мужа.