Железный Совет - Чайна Мьевилль

Стрела вылетела и просвистела в воздухе, но Спиральный Джейкобс стоял на месте, глядя на Ори двумя абсолютно целыми глазами. Стрела впилась в стену. Ори вытащил многоствольный пистолет. Одна за другой пули, которые он выпускал в Джейкобса, входили в землю или стену, не причиняя старику ни малейшего вреда. Ори бросил оружие и ударил Джейкобса по голове, но, хотя тот не пошевелился, парень промазал.

Тут его обуял гнев. Он бросился на старика, который привел его к Торо, помог ему стать убийцей. Изо всей мочи, изо всех сил, приданных ему таинственным шлемом, Ори пинал ногами и молотил кулаками, но старик не шелохнулся.

Ори даже не коснулся Спирального Джейкобса. Он попробовал еще раз. Он не мог коснуться его.

Гнев Ори перешел в отчаяние, и даже коллективисты и милиция в нескольких милях от них, привыкшие к грохоту боя, застыли, когда услышали его рев. Ори не мог коснуться старика.

Спиральный Джейкобс был пьян. Он был настоящим бродягой. Но не только.

Наконец он повернулся и, с трудом сохраняя равновесие, медленно побрел прочь, а Торо поплелся за ним, точно собачонка. Джейкобс пришел в центр, к подвалам Вокзала потерянных снов, и Торо за ним. Ори продолжал приставать к Спиральному Джейкобсу с вопросами, на которые тот не отвечал:

— Что ты делал? Почему я? А как же другие, какова их роль? В чем настоящий план? Что ты делаешь?

Коллектив. Настало время Переделки.

Поначалу, в первые дни, когда смешалось все: обиды, Жестокость, неожиданность, случайность, месть, альтруизм и эгоизм, необходимость, хаос и история, — короче, на заре существования нью-кробюзонского Коллектива — были те, кто отказывался работать вместе с переделанными. Нужда заставила их передумать.

Все произошло стремительно. Те, кто ратовал за свержение Парламента, были ошеломлены. Милицейские башни и правительственные твердыни на территории Коллектива внезапно оказались пустыми. Надземка остановилась. Пока мародеры обшаривали башни, а ушедшие в самоволку солдаты доставали припрятанное оружие, старый мир начал меняться. В речи, обращенной к рабочим сталелитейного завода, Тургисади, агитатор от Союза, махнул рукой толпившимся поодаль переделанным и закричал:

— Присоединяйтесь! Мы переделываем этот гребаный город, кто лучше вас знает, с какой стороны взяться?

Ори знал, что его бывшие друзья-мятежники, прежние однопартийцы, там, вместе с поднявшимся народом. Он мог бы им помочь и в шлеме Торо стать грозной силой на стороне Коллектива.

Но нет, Ори не мог. Он был сломлен. Ночь за ночью он отыскивал Спирального Джейкобса и ходил за ним по пятам, не способный больше ни на что. Он чувствовал, что так будет до тех пор, пока он не поговорит со стариком, не узнает, что он, Ори, сделал.

— Где остальные? — твердил он. — Что ты заставил нас делать? Зачем мы убили мэра?

Джейкобс не отвечал, поворачивался и уходил прочь. «Зачем ему нужен хаос?»

Не было такого случая, чтобы Ори не смог его найти. Увиденные глазами Торо, спирали горели огнем. Ори был жалок.

— Беспокоюсь я за тебя, милок, — говорила его квартирная хозяйка. — Ты же просто с ног валишься, любому видно. Не ешь, поди? И не спишь?

Ори не мог говорить, только лежал целыми днями, ел, что давала хозяйка, а когда его тревога становилась непомерной, вставал, надевал шлем Торо и отправлялся на поиски Джейкобса. Целыми ночами он ходил по пятам за странным стариком.

Сначала Ори следил за ним в полной амуниции, ныряя в реальность и выныривая из нее. Во время этой ужасной самодеятельной слежки Ори заметил в передвижениях старика кое-что необычное. Тогда он снял шлем. Джейкобс не обратил внимания.

Ори шел за ним, не прибегая к магии Торо, и все же они оба каким-то образом попадали с территории Коллектива в парламентские районы, и наоборот. В ярком холодном свете иликтробарометрических труб Джейкобс по-стариковски шаркал мимо объятых темнотой домов — кирпичных, деревянных, бетонных, — а за ним неприкаянным странником шел Ори.

Иногда Джейкобс пускался в путь где-нибудь в Пряной долине, на краю территории Коллектива, проходил мимо ночной стражи, волоча ноги, и сворачивал в аллею, обсаженную мимозами. Он мог пройти по закопченному переулку где-нибудь на задворках, в тени деревьев и церквей, а потом повернуть и выйти вместе со своим преследователем, скажем, в Пинкоде. Две минуты ходьбы и четыре мили от исходной точки.

Ори ходил за Джейкобсом, а тот забавлялся с городской географией, легко перемещаясь между несопредельными районами. Позже Ори в одиночку пытался повторить его маршрут и, разумеется, не смог.

С Мушиной стороны на Ручейную, с Салакусских полей на Курган Святого Джаббера. — Спиральный Джейкобс вертел городом, как хотел. Он спокойно приближал один район к другому, растягивая какую-нибудь очень кстати опустевшую улицу так, что она приводила его к нужному месту. Он входил в Коллектив и покидал его, не встречая ни баррикад, ни милиции, а Ори шел за ним, твердя свои вопросы, и иногда от злости стрелял в старика или пытался Ударить его ножом, но каждый раз промахивался.

«Я в беде». Ори знал это. «Я попался». С ним что-то происходило: мысли крутятся вокруг одного и того же, расстройство, полное отчаяние. В вихре переворота, восстания, именуемого переделкой города, он, вместо того чтобы наслаждаться каждым мгновением, занемог, плакал и все дни проводил в постели. «Со мной что-то не так».

Сил ему хватало только на то, чтобы ходить за Джейкобсом по его странным маршрутам да сидеть и лить слезы. Все время перемен, когда дни всеобщего возбуждения, строительства, споров и уличных митингов сменялись днями обид и потерь и наконец обернулись вооруженным противостоянием, ужасом и предчувствием конца, Ори нес свой тяжкий груз.

Коллективисты готовились к финалу, к последней битве, которая, они знали, не заставит себя долго ждать. Ори лежал и смотрел в окно на улицы, где царило насилие, и наблюдал сначала восход Коллектива, а потом его закат. Он видел, что милиция наступает. Каждую ночь Коллектив терял еще одну баррикаду. Милиция захватила печи для обжига на улице Свинарей, конюшни на проспекте Подсолнечника, пассаж в Сантере. Территория Коллектива съеживалась. Ори, он же Торо, лежал в одиночестве.

«Надо кому-нибудь рассказать, — думал он. — Спиральный Джейкобс — это беда. Он причина чего-то». Но Ори так ничего и не сделал.

Может ли такое быть: город полон тех, кого отверг Джейкобе? Растерянных людей, которые едва успели понять, что выполняют чье-то задание и в чем оно состоит, как все уже кончилось. А вот он преуспел, и еще неизвестно, к добру это или к худу.

— Тише, тише, — сказал ему Спиральный Джейкобс, когда они прогуливались как-то ночью.

Настенные рисунки старика становились все сложнее и таинственнее. Теперь Ори не плакал, но, как потерянный, плелся за ним и приставал с вопросами.

— Что ты заставил меня сделать, что ты делаешь сейчас, что ты тогда делал?