Странная - Татьяна Александровна Шумкова

- Ни хрена подобного. – Виктор даже не пытался сдерживать себя. Он чуть поддался вперед и, глядя в упор ей в глаза, повторил очень четко и зло:

- Ни хрена подобного. Никакой поддержки тебе от меня не надо. Тебе ничего от меня не надо. Себе то хоть не ври.

Дарья не сдержалась и слезы помимо воли покатились из ее глаз.

- Зачем ты так? Мне очень нужна твоя поддержка. Сейчас, как никогда. Почему ты не хочешь меня понять?

- Что я должен понять? Никогда не понимал и не пойму, почему люди сами портят себе жизнь глупыми поступками. Зачем тебе это надо? Ответь мне?

- Я хочу бОльшего, - почти успокоившись, очень тихо, но твердо ответила Дарья. – Когда то моя жизнь рухнула в одночасье и вот жизнь дает мне второй шанс.

- Как? – спросил Виктор все с тем же непониманием. – Чего бОльшего? Что тебе не хватает? Все было просто отлично. Откуда такая жажда все разрушить?

- Я хочу сама всего в жизни добиться. И ты знаешь, роль комнатной собачки при тебе не для меня. – Она говорила, как человек, который все для себя решил.

- Ты никогда не была и не будешь комнатной собачкой. – Сейчас он говорил очень спокойно. – Не делай этого, - неожиданно попросил он.

- Прости, но я не могу по-другому. – Оставаться дальше рядом с ним было почти невыносимо. Она поднялась и уже прошла было к двери, когда его вопрос остановил ее:

- Что будет с Димкой?

Она обернулась.

- Он поедет со мной. Я найму ему няню.

- Нет, - произнес Виктор тоном, не терпящим возражения.

Дарья стремительно вернулась к столу и слезы снова выступили у нее на глазах.

- Что ты говоришь? Ты же обещал не использовать ребенка? – спросила она, не скрывая волнения.

- А при чем тут использовать? Димка останется там, где ему хорошо. Неужели ты думаешь, что я позволю пятилетнему ребенку мотаться с тобой по съемкам, грязным гостиницам? Да еще с какими-то незнакомыми людьми?

- Но, он мой сын, - попыталась она возразить.

- Я все сказал. Ты можешь катиться куда угодно, а ребенок останется здесь. Ты можешь думать все, что угодно, но я его не использую. Это ты хочешь разрушить его только-только налаженную жизнь.

Дарья практически выбежала из кабинета. Она надеялась, рассчитывала, что Виктор поймет ее, но надежды не оправдались. Да кого Дарья обманывала, она точно знала, что он не поймет ее. И то, что касается сына, тоже было вполне предсказуемым. Но она упорно шла вперед. Ей тогда казалось, что по-другому она действительно не может.

Проплакав вечером на кухне, положив Анне Ивановне голову на колени, Дарья все же не смогла отказаться от своих планов. Тем более, Анна Ивановна была в этом вопросе на стороне Виктора. И заверила ее, что ребенку будет лучше здесь, дома, чем, действительно, мотаться по съемкам и жить не понятно в каких условиях.

Месяц, который они еще прожили вместе прошел просто ужасно. В последний день перед отъездом Дарья попыталась поговорить еще раз с Виктором, но дверь кабинета оказалась заперта, а когда она постучалась, он не открыл. На следующий день ее провожали только Анна Ивановна и сын. С тяжелым сердцем, которое просто разрывалось на части, она поцеловала Димку, а потом все же уехала на съемки. Анна Ивановна заверила ее, что будет смотреть за ним, как за родным, но Дарья все равно чувствовала себя предательницей.

Жизнь просто закрутила Дарью. Давно она не жила в таком ритме. Съемки давались с трудом, учиться всему приходилось прямо на съемочной площадке и все равно ей все это нравилось. Режиссер постоянно ругал, оператор жаловался, что Дарья выпадает из кадра. Она даже частенько плакала ночью в подушку, и тем не менее, не жалела, что решила попробовать. Почти каждую неделю приезжала к Димке с горой подарков, тратя на эти поездки весь гонорар. Иногда вечером приезжала, а утром уже вынуждена была снова уехать.

Бесконечные перелеты изматывали просто неимоверно, но она была почти счастлива. Почти, потому что с Виктором отношения так и не наладились. Да, на работе у нее не все получалось, но она привыкла к трудностям и к их преодолению и знала, как со всем этим справиться. Ни в первый и не последний раз. В училище, как в армии, ее раз и навсегда, отучили от нытья. А вот как быть с безразличием Виктора, по крайней мере, внешним, Дарья не знала. Он держался с ней сухо, подчеркнуто вежливо и их разговоры были связаны только с Димкой. Дарья даже не знала с какой стороны к нему подступиться. Он казался ей неприступным, как скала. Поэтому каждый раз при встрече все заканчивалось парой ничего не значащих фраз, потом Виктор, как всегда, уходил, а Дарья оставалась в раздрызганном состоянии. И при всем при этом, уже неплохо успев изучить его, она понимала, что, на самом деле, его спокойствие только напускное, а внутри, наверняка, копится напряжение, которое рано или поздно должно вырваться наружу.

Раньше Дарья совсем не задумывалась об отношении Виктора к ней, ей это было не важно, а теперь вдруг с недоумением поняла, что сейчас ее это очень волнует. С каждым своим приездом она обнаруживала, что все больше и больше хотела бы, наплевав на все, первой подойти к Виктору. Дотронуться до него, убрать эту холодную маску с его лица. Увидеть его горящий взгляд, направленный на нее. Но не смела этого сделать. Боялась, что он оттолкнет ее. Глупая гордость была присуща не только ему. Как же Дарья скучала по его поцелуям, объятиям и сильным рукам. А еще были, мягко говоря, не очень приятные мысли о том, куда он пропадает по вечерам и по ночам. За все ее приезды Виктор ни разу не переступил порог спальни. Разве что заходил переодеться. Ясно, что пропадал он в своем клубе и понятно с кем. Хотя, его интересы вряд ли ограничивались одним клубом… Иногда, поздним вечером, когда сон совсем не шел к ней, Дарья подходила к его кабинету и видела полоску света под дверью, и уже поднимала было руку, чтобы постучать, но так и не решаясь, уходила ни с чем. Трудно было переступить через себя.

А потом, как оказалось, для нее