Рюриковичи - Дмитрий Володихин

Летом 1585 года Крымское ханство попало в полосу затяжной междоусобной борьбы. От рук собственной родни пал тамошний правитель Магмет-Гирей. Ханом стал Ислам-Гирей, его наследником — Алп-Гирей, а братья Ислама бежали к соседям. Один из них, Мурат, решил обратиться за покровительством к новому русскому царю. Он явился в Астрахань, оттуда с многочисленной свитой направился в Москву и был принят Федором Ивановичем с распростертыми объятиями. Его, по словам летописи, «пожаловали великим жалованием». Лучшего подарка для страны, истекавшей кровью в борьбе со своим извечным неприятелем — крымцами, и придумать было невозможно! Турки, чьим вассалом являлось Крымское ханство, скоро предложили вьщать Крыму беглеца с ханской кровью Гиреев, но в Кремле имели иные планы относительно судьбы этого человека. Тем более что его поддерживала часть крымских родичей, в том числе братья — Сеадат-Гирей и Сафа-Гирей, оказавшиеся в ногайских кочевьях. Москва взяла под свою державную руку одного из царевичей Гиреев, вступила в союзнические отношения с другими из них, сея рознь в стане врага. Теперь она могла надеяться даже на то, что при благоприятных обстоятельствах Крым окажется в вассальной зависимости от нее.

Мурат-Гирей пробыл гостем московского государя год. Летом 1586-го он в добавку к своему татарскому отряду получил войско из двух тысяч бойцов и отправился с ним к Астрахани, дабы оттуда беспокоить набегами крымский фланг. Ногайский хан Урус, также склоняясь на сторону России, принес царю присягу. И на месте слабо защищенной русской степной окраины против зарвавшихся крымцев выстроилась агрессивная коалиция.

Мурат-Гирей прожил в Астрахани несколько лет и скончался в 1590 году, исполнив службу, возложенную на него российским правительством. По словам Нового летописца, царевич «многие бусурманские языки (народы, племена. — Д. В.) под его царскую высокую руку подвел». После его кончины проводилось масштабное расследование, выявлявшее крымских «ведунов», которые «испортили» Мурат-Гирея, его семью и доверенных людей. Найдя виновных, их подвергли пыткам и сожгли. Московский летописец добавляет в картину службы татарского царевича конкретные факты. Когда ногайцы напали на владения крымского хана, Мурат-Гирей отправил с ними русский отряд — дворян, казаков, стрельцов во главе с Федором Яновым.

Помимо этого крупного успеха в борьбе с Крымским ханством, добрые плоды приносила традиционная и очень эффективная политика строительства новых городов на восточных и южных рубежах. Действуя из-за их крепких стен, русские полки чувствовали себя намного увереннее. И хотя продвижение с опорой на новые крепости стоило очень дорого, оно надежно закрепляло целые области за Московским государством. Помимо упомянутого Санчурска, в Поволжье и на землях вятских марийцев выросли стены Царевококшайска, или Кокшажска (1584), Цывильска (1584) и Уржума (1584). Позднее на Волге появился Самарский городок — чуть поодаль от древней, к тому времени разрушенной пристани (1586), а на юге — деревянные крепостицы Воронеж (1586) и Ливны (1586). В Предуралье около 1586 года на месте более древнего поселения возникает русский городок Уфа, и управляет им воевода Михаил Александрович Нагой — из тех самых опальных Нагих, родственников последней жены Ивана Грозного. Россия расширялась на юг и восток, власть московского государя утверждалась на степных просторах топором плотника и пищалью стрельца.

Точно так же следовало защитить и сердце державы. Поэтому родился колоссальный строительный проект — возведение стен московского Белого города. Этот проект начали осуществлять в 1585 году. Летопись сообщает: «Повелением благочестиваго царя Феодора Ивановича всея Руси зачат делати град каменой на Москве, где был земляной, а имя ему „Царьград“». Это было первое, древнейшее название Белого города. Очевидно, современники воспринимали его строительство как поистине царственную затею. Впрочем, может быть, дело не только в этом. Москва мыслилась тогда русскими книжниками как столица не одной лишь России, но всего восточного, православного христианства, как город, который по благодати Господней является «Вторым Иерусалимом», а по державной мощи — «Третьим Римом». Знания о могучих стенах, окружающих «Второй Рим» — Константинополь, или «Царьград» русских летописей, вызывали желание и в этом уподобиться прежней столице христианского мира.

Главным зодчим Белого города стал Федор Савельевич Конь, лучший русский фортификатор того времени. Он возвел стену, подковой охватывавшую Кремль, Китай-город, а также разросшиеся вокруг них посады и торги, усадьбы знати и монашеские обители. Стена эта упиралась в берега Москвы-реки западнее Кремля и восточнее Китай-города, а по краям заворачивала внутрь, защищая столицу от нападения не только с суши, но и с воды[119]. Роль основных узлов ее обороны играли 27 мощных башен. Крепость имела десять проездных ворот, и от них расходились в разные стороны главнейшие улицы древней Москвы. У основания стену складывали из белого камня, выше — из большемерного беленого кирпича.

Многолетние усилия строителей завершились только в 1593 году. Общая протяженность «Царьгорода» составляла немногим менее десяти километров — при десятиметровой высоте и толщине, достигавшей от четырех с половиной до шести метров. Зубцы сооружались по образцу кремлевских — в форме «ласточкиных хвостов». У подножия располагался ров, заполнявшийся водой. Грандиозная работа! К тому же начатая в высшей степени своевременно. В 1591 году под Москвой опять встанет армия крымских татар во главе с ханом Казы-Гиреем. Тогда-то новенький каменный пояс, надетый на тело столицы, окажется спасительным…

Могучие стены возводились тогда не только в Москве и на южном, «татарском» направлении. Границу крепили новыми «городками» повсюду, где это оказывалось необходимым, в том числе и в Поморье, и на Кольском полуострове. В 1584 году воздвигаются деревянный острог и пристань в Архангельске, ставшем впоследствии главным портом страны на севере, фактически северными воротами России. Тогда же начинается титаническая работа, результатом которой стало рождение главной русской твердыни на Белом море — мощнейшей крепости, никем никогда не взятой. Речь идет об укреплениях монастыря на Большом Соловецком острове. В 1585–1586 годах, вскоре после окончания Ливонской войны, в Ладоге был сооружен земляной город — небольшое укрепление бастионного типа, пристроенное с южной стороны крепости.

Той же политики при Федоре Ивановиче придерживалось русское правительство и в Сибири.

В исторической литературе — главным образом популярного и публицистического характера — бытует миф, согласно которому русские прорвались в Сибирь при Иване Грозном. Более сдержанный вариант того же: «начали завоевание Сибири» или, чуть осторожнее: «освоение», «присоединение» Сибири. Но в действительности ничего подобного не произошло. Ермак, нанятый купцами и промышленниками Строгановыми, одержал ряд блистательных побед над сибирскими татарами, занял столицу ханства и только тогда получил поддержку из Москвы. Однако его экспедиция закончилась разгромом отряда и гибелью самого вождя. Завоевание Сибири как одно из главных достижений русского народа за всю его историю начато было не им. И до Ермака — в XIV, XV и XVI столетиях русские воинские люди бывали в Сибири, брали там ясак, проповедовали Христову веру. На какое-то время сибирские татары оказывались даже в вассальной зависимости от Москвы, притом задолго до Ермака. Но все эти временные достижения не принесли России никакой пользы, помимо репутации сильного и упорного противника. Совершенно так же и Ермак, попытавшись закрепиться, привести бескрайнюю землицу сибирскую под руку московских государей, нисколько не преуспел. На протяжении нескольких лет казачий богатырь играл роль потрясателя Сибири. Он вышел в поход при Иване IV, пережил грозного царя и погиб в 1585 году, уже при Федоре Ивановиче. Саваном для его тела стали воды реки Иртыш. Русское дело в Сибири пало. Хан сибирских татар Кучум и иные местные правители воспрянули духом.