Возвращение Томаса. Башня-2 - Юрий Никитин

Целомудренные и стыдливые мягко, но настойчиво увлекали его к ближайшему ложу. Одна из юных женщин примчалась с большой золотой чашей, густая маслянистая жидкость едва не выплескивается через край. Томас потянул ноздрями, запах знаком с тех времен, когда Готфрида Бульонского серьезно ранили в грудь и сам бесстрашный сын Мелик-шаха Бейкайрук под видом простого лекаря проник в лагерь крестоносцев и вылечил почти безнадежную рану своего противника таким вот драгоценным зельем.

– Ну, – сказал он, – это дело другое, это можно… Я всегда готов полечиться в свободное от подвигов время, если для этого не нужно ничего.

Олег взбежал на крыльцо, спасаясь от запаха скверной дешевой браги, толкнул дверь, но в лицо ударило застоявшимся смрадом из запаха немытых мужских тел, вина, пережаренного мяса, рыбы, каши, а по ушам резанула дикая песнь полудюжины сильных грубых голосов.

Он миновал сени и встал на пороге комнаты. Впятеро больше, чем выглядит снаружи, массивные серые каменные блоки стен, столы сколочены грубо, как и широкие лавки, а люди, что за ними пируют… ох, недаром Томас назвал их пьяными простолюдинами.

На него не сразу обратили внимание, голоса обрывались медленно, к нему поворачивались, смотрели с великим удивлением.

Олег стоял неподвижно, совсем ни к чему, если Тор примет его за врага, а на нем сейчас боевой пояс, вдвое увеличивающий его и без того чудовищную силу, или его пасынок Улль схватится за лук, а у него все стрелы попадают в цель, как бы та ни двигалась быстро и какой бы мелкой ни оказалась. Да и Локи насторожился, а он очень быстр, чересчур быстр и опасен, как вообще опасен огонь.

Первым заговорил Хеймдалль, Мудрый ас, верный страж радужного моста, хотя вся его мудрость в том, что видит днем и ночью на расстоянии ста миль и слышит, как растет трава в поле и шерсть на овцах:

– Кто ты, пришедший без зова?

– Человек, – ответил Олег мирно. – Я ваш друг…

Хеймдалль хмуро улыбнулся, ярко сверкнули золотые зубы, а золотой рог на поясе качнулся и пропел звонкую ноту.

– Друг? Не припомню тебя среди наших друзей…

– Друг богов? – переспросил Локи. Высокий, красивый, он шагнул вперед, спросил резко: – Всего лишь человек? Не слишком ли?

Он сделал еще шаг, и вдруг жестокий удар сбил с ног Олега. Он ощутил соленый вкус во рту, приподнялся на дрожащих руках, в голове колокольный звон, выплюнул кровь и начал подниматься. Локи сказал с жестокой веселостью:

– Лежи, лежи!.. Жидковат ты против бога.

Олег поднялся, его шатало, но он постоял, выжидая, пока перед глазами перестанет двоиться, сказал хриплым голосом:

– И это все… что ты можешь?

Локи ахнул от такой наглости. Боги довольно закричали, отвага всегда вызывает сочувствие, а Локи ринулся, наклонив голову, как разъяренный бык. Олег в последний миг отступил вбок, каменная стена дрогнула от удара, даже под ногами качнулась земная твердь. Локи постоял, шатаясь, тряхнул головой и повернулся к Олегу.

Кулак Олега ударил его в нижнюю челюсть. Локи вздрогнул, колени подогнулись. Он коснулся ими пола, но тут же начал подниматься, и в этот момент тяжелый сапог поддел его под ту же челюсть. Зубы клацнули так звонко, что перекрыли шум и выкрики. Локи подлетел в воздух и тяжело грохнулся на землю, раскинув руки.

Олег стоял, тяжело дыша и сжимая кулаки. Локи начал подниматься, однако с высоты трона прогремел властный голос:

– Лежи, лежи!.. Ты на лопатках, не видишь?

Локи, не слушая Одина, вскочил и ринулся в драку, но его перехватили за плечи, оттащили. Кто-то сунул ему в руку огромный кубок с брагой, сообща заставили пить. Олег бросал осторожные взгляды в ту сторону, но чаще поглядывал на Одина и его окружение.

Один неотрывно смотрел на Олега единственным глазом. Олег стоял неподвижно, старался выглядеть предельно дружелюбным.

Один сказал неожиданно:

– Раз уж ты сумел прийти прямо к нам… что ж, садись за стол. Будешь рассказывать потомкам, что удостоился чести сидеть с богами.

Боги довольно зашумели. Олег сделал вид, что колеблется, такая честь, такая честь, прошел вдоль стола, вроде бы не решаясь сесть, наконец вдвинулся между Тором и Хеймдаллем, оказавшись от Одина отделенным только его сыном Тором.

Локи, уже забыв об Олеге или сделав вид, что забыл, пробежал по залу, подпрыгивая и кривляясь, неожиданно спустил портки и замер, выпучив глаза. Боги грохнули от смеха, Один взревывал и тер кулаком единственный глаз, Тор стучал кулаком по столу, затем, обессилев от хохота, начал сползать с лавки, лицо расплылось, словно вылепленное из киселя, уже не смеялся, а слабо хихикал и вяло отмахивался. Мол, перестань, а то умру от смеха.

Олег не сразу сообразил, что Локи в очередной раз повторил свою коронную шуточку: привязал к мошонке длинную козлиную бороду. Боги ржали, хохотали, смеялись и верещали от восторга. Хохотала прекрасная дородная Фригг, жена Одина, смеялась дочь Ньерда и сестра Фрейра богиня любви Фрейя, взвизгивала от радостного хохота нежная и кроткая Идун, богиня вечной юности. Они тоже рассматривали такую смешную мошонку и смеялись, смеялись, смеялись громко, звонко, ликующе, жизнерадостно.

Один хохотал гулко, мощно, наконец взглянул на Олега, медленно посерьезнел.

– Тебя это не веселит?

– Нисколько, – ответил Олег тихо.

Один уловил тоску в его тихом голосе, переспросил:

– Но что-то печалит?

– Да, – ответил Олег.

– Что?

Олег кивнул на голого Локи, что прыгал, кривлялся, корчил рожи, тряс гениталиями и снова и снова показывал всем длинную бороду козла, на случай если кто не в полной мере оценил остроумную шутку, которую он повторяет бесчисленное число раз.

– Когда-то и я этому смеялся.

– И что? – спросил Один с интересом. – Я и сейчас смеюсь.

Олег вздохнул.

– А я уже нет.

Боги хохотали, Один смотрел испытующе.

– Это что-то значит?

Олег буркнул:

– У меня с юмором всегда были нелады. Но, думаю…

– Что? – спросил Один.

– Думаю, что уже никого из сегодняшних этим не рассмешить.

Один насторожился.

– Ты что этим хочешь сказать?

– Что сказал, – ответил Олег осторожно. – Мир не просто меняется. Он…

Замялся, подыскивая точное слово, Один уточнил раздраженно:

– Что делает мир?

– Взрослеет, – сказал наконец Олег.

Один спросил строго:

– А это при чем?

– А вы, – ответил Олег тихо, – все такие же… молодые.