Гробница императора - Стив Берри

– Никому не двигаться! – повелительно крикнул Коттон, по-прежнему держа пистолет наготове. – Министр Линь, возьмите меч.

Тот повиновался.

– Наконец этот вопрос решен, – спокойно промолвил Пау Вень.

* * *

Линь Йон стоял, сжимая в руке меч.

Повернувшись к Пау Веню, он попросил:

– Будьте добры, объяснитесь.

– Мы с вами долго беседовали у меня дома в Бельгии. Тогда вы решили, что я вам лгал. Однако это было не так. Каждое мое слово было истинной правдой. Китай должен измениться. И вопрос стоял в том, какими будут эти перемены. Возврат к жесткому легизму? Автократия? Или что-то более мягкое? Конфуцианство? Демократия? Признаюсь, вначале, двадцать лет назад, я полагал, что ответом должно будет стать возвращение к легизму. Однако теперь я уже не уверен в этом. Но мне известно, что один и тот же источник может привести государство как к упадку, так и к процветанию.

– Это слова Конфуция, – заметил Линь.

– Совершенно верно. Он был очень мудрый человек.

– Странно слышать такие слова от легиста.

Пау покачал головой:

– Я больше не легист.

* * *

Слушая разговор Линя и Пау, Малоун тем не менее держал пистолет наготове, внимательно изучая взглядом зал.

– Много лет назад, – продолжал Пау, – я забрал все тексты Конфуция из погребенной под землей библиотеки Цинь Ши-хуанди. Его слова должны были во что бы то ни стало сохраниться для потомков. Уничтожить их было бы преступлением. И вот теперь вы вправе использовать их так, как считаете нужным. Быть может, учение Конфуция – это как раз то, что необходимо Китаю для борьбы как с коррупцией, так и с растущим расслоением населения. – Он помолчал. – Товарищ министр, братство «Ба» не принимало участия в этой схватке между вами и Карлом Таном. Мы ни во что не вмешивались, не поддерживали ни одну из сторон.

– Тан был одним из вас.

Пау кивнул:

– Да, он был братом. Однако из этого не следует, что я хотел его победы. Ваше противостояние должно было произойти без вмешательства извне, и так оно и случилось. Вы одержали верх. С этого дня «Ба» присягает вам в верности.

– Почему я должен верить вашим словам? – спросил Линь.

Малоуну также хотелось узнать ответ на этот вопрос.

– Все изменило то, что Тан узнал о неисчерпаемости запасов нефти. Это открытие распалило его честолюбие. Он не смог устоять. И я испугался, что Тан окажется ничуть не лучше тех, кто правил до него.

– Однако он угрожал моей жизни, и вы ничем ему не помешали. Вы допустили, чтобы Тан захватил всех нас в плен.

– И доставил сюда, товарищ министр. Я позаботился о том, чтобы это непременно произошло.

Его слова не произвели на Линя впечатления.

– Вы убийца.

– Да, четыре человека умерли в Бельгии. Но разве это не была необходимая самооборона?

– Нет, если речь идет о том боевике, которого вы пытали, а затем прикончили выстрелом в голову.

– Где Соколов? – окликнула сверху Кассиопея.

– Он в безопасности, – ответил Пау.

Малоун решил пока что промолчать о том, где в настоящее время находится Соколов с сыном. Он еще не был готов поверить в то, что Пау является союзником. Продолжая держать старика под прицелом, Коттон спросил:

– Как будет объяснена смерть Тана?

– Он погибнет в автокатастрофе, здесь, в горах, – ответил Пау. – Он приехал сюда, чтобы очистить голову, освежить душу.

– Ну а пулевые ранения?

– Увы, сорвавшаяся в пропасть машина вспыхнула, и тело сгорело дотла.

Линь молчал, сжимая меч.

Коттон не убирал пистолет, но Пау стоял не шелохнувшись.

– Решать вам, товарищ министр, – обратился к Линю Малоун. – Что будем делать?

– Я ему верю, – наконец промолвил Линь.

– Почему? – подала свой голос Кассиопея.

– Уберите оружие, – приказал министр.

Малоун не знал, какую стратегию действий выбрал Линь Йон, но он отдавал себе отчет, что они находятся в уединенном монастыре в горах, окруженные неизвестным количеством врагов, а из оружия у них ничего, кроме древнего меча и пистолета с несколькими оставшимися патронами в обойме. Решив положиться на суждение Линя, Коттон опустил пистолет.

Подняв взгляд, он спросил у Кассиопеи:

– У тебя все в порядке?

Слава богу, она была жива.

– У меня все в порядке. А у тебя?

– Левому плечу досталось.

– Вы оба рисковали своей жизнью, приехав сюда, – обратился к ним Линь.

– А Виктор отдал свою жизнь, – добавила Кассиопея.

Пау повернулся к Линю:

– Еще в Бельгии вы спросили меня, почему меня так беспокоит этот вопрос. Тогда я ответил, что объяснение потребует слишком много времени. Я также сказал, что меня волнует только то, как сделать лучше для Китая. Я говорил правду.

Линь молчал.

– Братство «Ба», – продолжал Пау, – было создано, для того чтобы обеспечить сильную политическую систему, гарантирующую коллективную безопасность. Во времена первых династий такие цели лучше всего достигались жестокостью и насилием. Однако со временем эти средства становились все менее эффективными. Сегодня, как вы сами убедились, они уже являются контрпродуктивными. Задача братства – сохранение Китая, а не сохранение себя самого. Мы поддержим то, что лучше для нашей родины. Сражение между вами и Таном было неизбежно. Никто не был в силах его предотвратить. Но мы позаботились о том, чтобы оказаться на месте, когда оно завершится.

– Почему бы просто не сказать мне об этом? – спросил Линь, и в его голосе прозвучал гнев. – Почему бы просто не помочь?

– Я вам помогал, – возразил Пау. – Я рассказал вам о том, о чем вы даже не подозревали. Когда вы впервые пришли ко мне в Бельгии, я понял, как мало вам известно. И я почувствовал, что мой долг состоит в том, чтобы двигать вас вперед. Вам предстояло вступить в смертельную схватку, но для начала вы должны были понять, что поставлено на карту. Скажите честно, товарищ министр, вы ведь были в полном неведении относительно всего, что я вам рассказал?

Молчание Линя было красноречивее любых слов.

– Не вините меня в том, что я предпочел не «рассказать» вам о проблеме, а «показать» ее, – продолжал Пау. – Тут мне помогло вмешательство Витт и Малоуна. Если бы я не открыл вам глаза, Тан одержал бы над вами верх. И вы сами это прекрасно понимаете.

– Вы солгали мне, и вы хладнокровно убили человека.

– Я спас вам жизнь.

– Все братья согласны с тем, что вы сейчас говорите? – спросила Кассиопея.