Достопочтенный Школяр - Джон Ле Карре

– Хорошо сработано, Док, – прошептала Конни. Еще несколько минут никто не произнес ни слова. Их удерживал Смайли – он непрерывно строчил в блокноте и то и дело заглядывал в папку.

– Здорово работает, прямо второй Хейдон, – пробормотал Гиллем. – Даже лучше. Китай – последний рубеж. Самый крепкий орешек для разведчика.

Смайли, по-видимому, закончил расчеты и откинулся в кресле.

– Рикардо отправился в полет через несколько месяцев после официальной реабилитации Нельсона, – произнес он.

Это ни у кого не вызвало вопросов.

– В Шанхай едет Тиу, а через шесть недель – Рикардо…

Гиллем услышал, как где-то далеко, на пределе восприятия, затрещал телефон прямой связи с Кузенами, подключенный к его комнате, и в дальнейшем, излагая эту историю, он изо всех сил пытался убедить слушателей – хотя неизвестно, было ли это так на самом деле или он говорил это задним числом, – что в этот миг в подсознании, как джинн из лампы, возник пренеприятнейший образ Сэма Коллинза, и в который раз он спросил себя, как у него хватило ума поручить Сэму доставить Мартелло такое важное письмо.

– У Нельсона есть на руках еще один козырь, шеф, – продолжил ди Салис, когда все подумали, что он уже закончил. – Я бы не стал утверждать со всей уверенностью, но при нынешних обстоятельствах не осмеливаюсь об этом умолчать. Несколько недель назад из Западной Германии мы получили информацию, которой иногда обмениваемся. Согласно их источникам, с недавнего времени Нельсон входит в состав некоего органа, который мы из-за недостатка сведений прозвали Пекинским Чайным клубом; это начинающая становиться на ноги организация, которая, как мы полагаем, была создана для координации действий всех разведывательных служб Китая. Сначала братец Ко входил туда в качестве советника по электронным средствам слежения, потом был повышен до полноправного члена. Насколько мы можем понять, это организация наподобие нашей Комиссии по определению разведывательной политики. Но должен подчеркнуть, что это лишь догадки, выстрел вслепую. Ни нам, ни заокеанским коллегам о китайских разведывательных службах ничего не известно.

На мгновение Смайли потерял дар речи. Он уставился на ди Салиса, открыл и закрыл рот, снял и протер очки.

– А какие у Нельсона мотивы? – спросил он. Настойчивый треск телефона прямой связи с Кузенами все еще не доходил до его сознания. – Или вы, Док, предпочитаете стрелять вслепую? Как вы себе это представляете?

Ди Салис так выразительно пожал плечами, что его сальные волосы встали дыбом, наподобие половой швабры.

– Пусть другие гадают, – ядовито произнес он. – Кто в наши дни верит в мотивы? С его стороны было бы совершенно естественно откликнуться на попытки завербовать его в Ленинграде, конечно, если работа проводилась как следует. В этом нет никакой нелояльности. Правда, не совсем общепринято. Россия всегда была старшим братом Китая. Им стоило только сказать Нельсону, что его отобрали в авангард членов комитета «повышенной бдительности». Для этого не требуется особой хитрости.

Зеленый телефон в соседней комнате трезвонил не переставая. Это о многом говорило – Мартелло редко бывал так настойчив. Поднимать трубку имели право только Гиллем и Смайли. Но Смайли не слышал звонка, а Гиллем решил, что скорее провалится в преисподнюю, чем сдвинется с места, пока ди Салис излагает возможные причины, по которым Нельсон стал «кротом» Карлы.

– Когда началась культурная революция, многие из тех, кто занимал такие же высокие должности, как Нельсон, решили, что Мао сошел с ума, – рассказывал Док, все еще не желая выдвигать никаких теорий. – Так считал даже кое-кто из его генералов. Унижения, которые претерпел Нельсон, заставили его смириться внешне, но внутренне он, возможно, обозлился и – кто знает? – возжаждал мести.

– Платежи на имя Дрейка начали поступать как раз тогда, когда реабилитация Нельсона была практически завершена, – мягко возразил Смайли. – Каковы ваши предположения?

Для Конни это было уже чересчур. Ее снова прорвало:

– О Джордж, разве можно быть таким наивным? Ты же сам можешь все понять, дорогуша! Не могут же эти несчастные китайцы на полжизни запереть под замок технического специалиста высочайшего класса и не извлекать из него никакой пользы! Карла видел, куда ветер дует, так, Док? Он все учуял и пошел по ветру. Он держал бедняжку Нельсона на привязи и, едва тот из глуши попал в цивилизованный мир, направил по его следу своих гончих: «Это мы! Вы нас не забыли?

Мы ваши друзья! Мы не дадим вам пропасть! Не будем плевать вслед на улице! Давайте вернемся к делу». Вы и сами бы так поступили, разве нет?

– А деньги? – спросил Смайли. – Полмиллиона?

– Кнут и пряник! Грандиозное вознаграждение с намеком на шантаж. Нельсона поймали сразу на два крючка.

Несмотря на бурный взрыв Конни, последнее слово осталось за ди Салисом:

– Он китаец. Он прагматичен. Он брат Дрейка. Он не может уехать из Китая…

– Пока не может, – тихо добавил Смайли, еще раз заглядывая в папку.

–…и хорошо знает настоящую цену своих услуг русской разведке. «Политику нельзя съесть, с ней нельзя переспать», – любит говорить Дрейк. Тогда по крайней мере на ней нужно делать деньги…

– В ожидании дня, когда можно будет выбраться из Китая и потратить их. – Смайли закрыл папку и поднял листок с заметками. Гиллем на цыпочках вышел из комнаты. – Дрейк однажды уже пытался вытянуть его и потерпел неудачу, так что Нельсон будет принимать деньги от русских до… до каких пор? Возможно, пока Дрейку не повезет.

Настойчивый, где-то на грани восприятия, треск телефона наконец затих.

– Нельсон – «крот» Карлы, – подытожил Смайли, обращаясь, скорее всего, к себе самому. – Он сидит на бесценном кувшине с информацией о Китае. Уже поэтому он нам интересен. Он действует по приказам Карлы. Они сами по себе имеют для нас громадное значение. По ним можно точно определить, что именно русские знают о своих китайских врагах и даже что они против них замышляют. Информация посыплется на нас, как из рога изобилия, стоит только как следует вдуматься в его сведения. Я прав, Питер?

Трагическая новость всегда приходит неожиданно. Только что новая идея казалась незыблемой; в следующий миг она уже уничтожена, и для тех, кто пострадал в катастрофе, мир меняется безвозвратно. Однако Гиллем успел подстелить соломки; ею стали слова, написанные на почтовой бумаге со штампом Цирка. Питер составил экстренное сообщение для Смайли. надеясь, что вид письма заранее подготовит начальника к неприятным новостям. Он тихо подошел к столу с письмом в руке, положил конверт на стекло и стал ждать.

– Кстати, о Чарли Маршалле, другом летчике, – поинтересовался у собравшихся Смайли, до сих пор ни о чем не догадываясь. – Напали ли Кузены на его след, Молли?

– Его история во многом похожа на историю Рикардо, – ответила девушка и недоуменно взглянула на Гиллема, стоявшего сбоку. Питер почему-то побледнел и стал казаться старым и больным. – Как и Рикардо, он во время войны в Лаосе совершал полеты для Кузенов. Они одновременно учились в секретной авиационной школе Лэнгли в Оклахоме. Когда война закончилась, американцы выбросили его на свалку, и больше о нем ничего не известно. В Управлении по борьбе с наркотиками утверждают, что он возил опиум, но они говорят это обо всех летчиках, работавших на Кузенов.