Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV - Алексей Ракитин

хотя заказчик преступления, Артур Арнольд, был назван, судья не санкционировал его арест, очевидно, памятуя, что годом ранее молодой человек уже заключался под стражу по тому же самому обвинению. Поэтому ситуация сложилась довольно странная — предполагаемый инициатор преступления [Артур Арнольд] находился на свободе, а лицо, к преступлению непричастное [Эрл Кональд], оставалось в окружной тюрьме.

В середине марта судья Джеймс Стэм (J. A. Stam) обязал спецпрокурора Муги в течение 2-х недель представить обоснование для ареста всех лиц, в отношении которых тот считал необходимым применить эту меру. При этом судья особо подчеркнул, что в настоящее время он не находит никаких оснований для ограничения свободы тех лиц, что удерживаются в окружной тюрьме в рамках проводимого Муги расследования.

4 апреля во время очередного заседания суда Стэм поинтересовался, готов ли Муги представить обоснование для ареста кого-либо по делу об исчезновении Мелвина Хорста? Специальный прокурор ответил отрицательно, после чего судья Стэм распорядился немедленно освободить Ханну-старшего и Эрла Кональда.

Через несколько часов оба подозреваемых уже были дома, в кругу своих близких, и всю оставшуюся жизнь вспоминали приключившееся с ними в начале 1930 года как кошмарный сон.

История на этом заканчивается. Судьба Мелвина Хорста так никогда и не была выяснена, она стала городской легендой без счастливого конца, если точнее, то безо всякого конца.

Каждый вправе сделать самостоятельные предположения о том, что могло произойти с 4-летним безобидным мальчиком на его пути домой декабрьским вечером 1928 года. Наверное все согласятся с тем, что никакого серьёзного заговора, призванного отомстить дяде или отцу мальчика за их мнимые или действительные грехи, не существовало. Как не существовало чудовищного педофила-похитителя малышей, ибо ни до 1928 года, ни после похожих случаев ни в округе Уэйн, ни в соседних округах не фиксировалось. С периодичностью раз в год [или, может, несколько чаще] исчезал ребёнок, но все подобные инциденты удавалось расследовать и не все эти исчезновения имели криминальную причину.

В случае с Мелвином, скорее всего, произошло нечто совершенно случайное, но с фатальным для мальчика исходом. Самое простое и понятное, что приходит на ум — это случайный наезд автомобиля, водитель которого в сумерках не увидел двигавшегося по обочине малыша. Когда же водитель понял, что жертвой его небрежной езды стал ребёнок, то он решился на то, чтобы усугубить свою вину и скрыть факт преступления. Бросив тело умиравшего или уже умершего малыша в автомашину, он с максимальной скоростью покинул место наезда и где-то за пределами Оррвилля, возможно, на большом удалении от города, избавился от тела.

По субъективному ощущению автора, разумеется, недоказуемому, история с анонимным письмом, приключившаяся в декабре 1929 г., была правдивой. В том смысле, что автором письма являлся настоящий преступник, испытывавший на протяжении года угрызения совести и решивший сдаться властям, чтобы положить конец душевным мукам. Вполне возможно, что этот человек был готов понести законное наказание за содеянное и для этого даже приехал в Оррвилль, но… но увиденное на улицах города вызвало резкую перемену его настроения. Бродившие по Оррвиллю толпы местных жителей и приезжих из окрестных поселений рассуждали о том, как они линчуют негодяя, который планирует явиться с повинной, а потому неудивительно, что желание сдаться в руки Закона у преступника моментально пропало.

Впрочем, это всего лишь предположение автора, нельзя исключать того, что анонимное письмо, написанное в декабре 1929 года от имени от убийцы, явилось всего лишь дурацкой мистификацией. Примерами подобных розыгрышей история уголовного сыска — увы! — пестрит.

Хотя трагическая история Мелвина Хорста представляется неоконченной, тем не менее, её следует признать весьма и весьма поучительной. Причём поучительной с негативной коннотацией — это пример того, как проводить подобные расследование не нужно.

О чём идёт речь?

Прежде всего, специальный прокурор Муги при всей своей кажущейся энергии и предприимчивости, допустил фундаментальную ошибку, неверно оценив достоверность показаний Чарльза Ханны-младшего. Теория свидетельских показаний являлась направлением юридической психологии хорошо разработанной уже в первой трети XX столетия. Прокурор просто обязан был знать, что дети являются очень специфическими свидетелями и их допросы надлежит проводить, следуя определенным правилам.

Дети несамостоятельны и в отличие от взрослых, не сознают серьёзности свидетельских показаний при расследовании преступлений. То, что его слова могут запутать расследование или бросить тень на невиновного, волнует ребёнка мало, точнее, такого рода мысли ему просто не приходят в голову.

Дети и подростки довольно часто встают на путь лжесвидетельства, причём делают это умышленно и безо всяких мук совести. Таких примеров можно привести множество, но, пожалуй, самым ярким из них следует признать историю т. н. «салемских ведьм» — 3-х девочек, оговоривших в конце 17-го столетия большое количество людей, часть из которых была казнена или умерла в ходе следствия. Сюжет упомянутой драматической истории хорошо известен, по крайней мере, автор исходит из того, что читателям он знаком, но следует подчеркнуть, что виновницы произошедшего действовали целенаправленно и злонамеренно на протяжении более года. Девочки в возрасте 9, 11 и 12 лет согласовывали свои показания и поведение, число оговоренных ими людей достигло 200 человек, из которых 19 были повешены по решению суда, 1 задушен посредством навала камней, а не менее 5 человек скончались в тюрьме во время следствия. Мотивы девочек не до конца ясны, скорее всего, своими оговорами они развлекались и сводили счёты с теми, кого считали недоброжелателями. Вопрос о неочевидной мотивации девочек много занимал исследователей, в силу чего появились довольно экзотические объяснения их поведения, вроде того, что имело место их отравление некими галлюциногенами или заболевание некими экзотическими болезнями, но все объяснения подобного рода не выдерживают критики. «Дело салемских ведьм» задокументировано довольно хорошо и содержит большое количество деталей, исключающих любые объяснения, кроме умышленной и злонамеренной мистификации.

Но если с умышленной ложью ребёнка-свидетеля всё более или менее понятно, то вот неумышленное лжесвидетельство является феноменом намного более иррациональным и необъяснимым с точки зрения здравого смысла. Рационально мыслящий взрослый человек несомненно будет озадачен тем, как часто рассказы детей и подростков не соответствуют истине.

Многочисленными экспериментами доказано, что лишь по достижении ребёнком 14 лет статистика сделанных им ошибочных утверждений начинает более или менее соответствовать аналогичной статистике для взрослого человека, а до этого дети стабильно ошибаются намного больше взрослых. Причём, если рассматривать изменение этого показателя по возрастам, то можно увидеть, что наиболее неточны в своих сообщениях дети в возрасте 10 лет — а это именно возраст Чарльза Ханны-младшего, важнейшего свидетеля по делу Мелвина Хорста.

Следует понимать, что