Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга IV - Алексей Ракитин

Тут бы, конечно, спецпрокурору Муги следовало усомниться в достоверности признаний Ханны и Кональда, предположить самооговор, или озаботиться поиском новых свидетелей и свидетельств. Но подобное благоразумие явно выходило за грань понимания ответственного прокурорского работника. Заглотив наживку, он уже не соглашался её выпускать!

В ночь с 17 на 18 февраля был проведён ещё один напряженный допрос Ханны-старшего и Кональда. Спецпрокурор переходил из камеры в камеру, запугивая каждого из подельников по очереди, затем надумал устроить очную ставку. Кональд, измученный всем происходившим, изменил ранее данные показания, и заявил, что Мелвина убил Ханна-старший, но ничего более по этому делу он сообщить не может и судьба трупа мальчика ему неизвестна. Ханна-старший в свою очередь утверждал, будто малыша убил его собутыльник Кональд, труп сначала был закопан позади его, Ханны, дома возле угла сарая, но затем он — Ханна — его выкопал и перенёс в район ручья Шуга-крик, где и предал земле. Ханна заверил своих мучителей в том, что покажет место захоронения, но просил предоставить ему возможность поспать.

Ему разрешили поспать какое-то время, но поутру 18 февраля разбудили и повезли к долине Щуга-крик. Там Ханна-старший долгое время бродил в густом кустарнике, потом показал место, где надлежало копать. Помощники шерифа с лопатами резво взялись за дело и… ничего не нашли!

Ханна походил ещё и указал на другое место. Всё в точности повторилось.

Покружив по району, обвиняемый указал новый участок предполагаемого захоронения. Теперь люди шерифа работали без прежней прыти.

Сразу скажем, что на протяжении почти 5 часов Чарльз Ханна-старший указал в общей сложности 8 мест возможного захоронения Мелвина Хорста и ни в одном из них останков не оказалось. Если говорить совсем точно, то грунт в указанных местах был вообще не потревожен ранее, что автоматически отменяло предположение о возможном существовании захоронения прежде.

Разъяренный спецпрокурор заявил обвиняемому, что не потерпит его игры и издевательств и правдивых показаний он от него всё равно добьётся!

По возвращении в окружную тюрьму Чарльз Ханна-старший немедленно был отправлен на допрос, который продлился 30 часов! Понятно, что такая экстремальная продолжительность допроса являлась пыткой сама по себе, но не подлежит также сомнению, что прокурор и его помощники не особенно церемонились с человеком, который по их мнению, издевался над ними. Удивительно то, что обвиняемый, уже порядком измученный предыдущими мытарствами, продержался так долго! Можно не сомневаться — для него это были очень долгие и тяжёлые часы.

В ночь на 20 февраля 1930 г. Чарльз Ханна-старший сделал новые признания, которыми специальный прокурор поспешил поделиться с газетчиками. Теперь трагические события, приведшие к исчезновению Мелвина Хорста, выглядели следующим образом: заказчиками преступления оказались те самые Нулл и Артур Арнольды (Arthur Arnold) — отец и сын — что годом ранее уже подозревались в похищении мальчика. Артур Арнольд якобы имел намерение наказать строптивого Роя Хорста, городского маршала, для чего следовало похитить племянника последнего.

Артур Арнольд якобы шантажом и обещанием больших барышей от торговли подпольным алкоголем принудил Ханну-старшего подключиться с заговору. Ханна должен был похитить Мелвина Хорста и переправить его живым или мёртвым в Акрон [в распоряжение Артура]. Из содержания разговора Ханна понял, что Артур Арнольд намеревается убить ребёнка лично и, дабы избавить мальчика от лишних мучений, Чарльз принял решение не отдавать в его руки мальчика живым. Он лично убил Мелвина ударами палкой по голове, причём проделал это в отсутствие Эрла Кональда. После этого он направился на встречу с 2-я итальянцами, специально приехавшими для этого в Оррвилль — некими Тони ЛаФэтчем (Tony LeFatch) и Карлом Тресско (Carl Tressko) — которым и передал труп мальчика для его перевозки в Акрон.

В феврале 1930 г. газеты внимательно следили за ходом расследования Муги и ждали новостей о раскрытии жестокого преступления со дня на день. Это публикации, датированные 20 февраля, в газете «The Bismarck tribune» (слева) и «Brownsville herald» (справа), озаглавлены броско и эмоционально: «Мелвин Хорст убит работником пекарни» и «История жестокого убийства ребёнка, рассказанная полицейскими».

Казалось бы, классическая гангстерская история должны была спровоцировать у обывателей и газетчиков бурю эмоций, но странное дело — информация о «раскрытии» дела никакого ажиотажа не вызвала. Газеты, разумеется, в красках описали изложенный выше сюжетец, но на этом всё и закончилось. Никто не призывал громить итальянские магазины или линчевать распоясавшихся членов семьи Арнольд и их помощников из числа итальянских уголовников. Странная эмоциональная холодность и даже равнодушие жителей Огайо имели, по мнению автора, двоякую причину. Во-первых, завиральность «признания» бедолаги Ханны представлялась очевидной для всякого, имевшего за плечами хотя бы минимальный жизненный опыт и представление о том, как опытные уголовники в действительности обделывают свои дела. А во-вторых, спецпрокурор Муги своими россказнями об очередном «окончательном раскрытии дела» до такой степени надоел всем, что его победные реляции перестали вызывать хотя бы минимальное доверие.

Только очень наивный человек мог всерьёз поверить в ту схему, которую изложил Чарльз Ханна-старший. Привлечение к перевозке трупа ребёнка прежде судимых уголовников представлялось чем-то бессмысленным и прямо абсурдным. Да и само их участие в подобной операции выглядела крайне недостоверно — ведь их задержание во время перевозки трупа означало, что они отправятся на электрический стул за преступление, которого не совершали и в котором, по большому счёту, не нуждались. Разве могли опытные уголовники до такой степени опрометчиво рискнуть собственными головами?

Чрезвычайно переусложненный сюжет, требовавший согласованных действий большого числа людей, причём незнакомых друг с другом, заставлял усомниться в возможности реализовать задуманное на практике.

Примечательно то, что новые показания Ханны-старшего выводили из числа подозреваемых Эрла Кональда, который, как теперь выяснялось, ничего не видел и не слышал и вся вина которого сводилась лишь к тому, что во второй половине дня 28 декабря он имел несчастье выпивать в компании Чарльза.

Тем не менее, прокурор не разрешил отпускать Кональда на свободу и тот продолжал находиться за решёткой. Казалось бы, если вы установили, что подозреваемый непричастен к преступлению — так отпустите! Ан нет…

Тони ЛаФэтч являлся гангстером, бывалым уголовником, судимым прежде за участие в грабеже и похищение человека с целью получения выкупа. Это был, безусловно, опасный преступник, который мог бы решиться на киднеппинг, но проблема для следствия заключалась в том, что ЛаФэтч не был знаком с Ханной-старшим и никаких дел с ним не вёл.

Достойна упоминания и другая деталь —