Витте - Сергей Ильин

В самом знаменитом среди историков всеподданнейшем докладе от 10 января он информирует Николая II о ходе занятий Совета министров по аграрному вопросу и о предполагаемых мерах для предотвращения крестьянских волнений. Прошение С. Ю. Витте об отставке также было оформлено как всеподданнейший доклад императору. Всего за шесть месяцев председателем правительства было составлено 39 таких докладов. В подавляющем большинстве случаев они были индивидуальными и подписывались только премьер-министром. Один лишь доклад — от 31 октября 1905 года, самый первый, — был оформлен как коллективный. Посвящен этот документ был обстановке в деревне, обострившейся довольно неожиданно до крайних пределов осенью 1905 года.

Крестьянские волнения в октябре и особенно в ноябре 1905 года приняли невиданные прежде размах и интенсивность. За октябрь, ноябрь и декабрь было зарегистрировано 1590 волнений на аграрной почве — немногим меньше, чем за предыдущие 9 месяцев 1905 года (1638 случаев волнений)73. Особенно «урожайным» оказался ноябрь — 796 фактов массовых крестьянских выступлений! Наибольший размах крестьянское движение получило в центрально-черноземных губерниях, на Правобережной Украине, в Поволжье, Закавказье и Прибалтике. Разгромы помещичьих усадеб сделались там повсеместными. «Дела идут плохо, — писал жене саратовский губернатор П. А. Столыпин, — сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, прямо раздетыми помещиками. На такое громадное пространство губернии войск мало, и они прибывают медленно. Пугачевщина! В городе все спокойно, я теперь безопаснее, чем когда-либо, так как чувствую, что на мне все держится и что, если меня тронут, возобновится удвоенный погром. В уезд выеду, конечно, но только с войсками, — теперь иначе нет смысла. До чего мы дошли. Убытки — десятки миллионов. Сгорели Зубриловка, Хованщина и масса исторических усадеб. Шайки везде организованы»74.

30 октября император принял решение: в районы активного крестьянского движения направить своих личных генерал-адъютантов. Генерал от кавалерии А. П. Струков был командирован в Тамбовскую губернию, генерал-лейтенант В. В. Сахаров — в Саратовскую, вице-адмирал Ф. В. Дубасов — в Черниговскую. Правительственной инструкцией от 1 ноября 1905 года им были даны самые широкие полномочия. Генерал-адъютант, в частности, имел право «…в целях водворения общественного порядка и спокойствия в губернии: а) устранять от занятий всех служащих по найму в правительственных и общественных учреждениях губернии; б) подвергать личному задержанию всех лиц, признаваемых им опасными для общественного порядка и спокойствия; в) закрывать винные лавки, торговые и промышленные заведения; г) приостанавливать издание газет, журналов, объявлений, брошюр и т. п.; д) издавать обязательные постановления по предметам, до охранения общественного порядка и спокойствия относящимся». Ему вверялось главное начальствование над всеми войсками и полицейскими силами на территории губернии75.

Генерал-адъютант В. В. Сахаров 22 ноября 1905 года был убит революционерами. А. П. Струкова видели пьянствующим в компании телеграфистов. Вице-адмирал Ф. В. Дубасов заслужил одобрение премьера своими решительными и вместе с тем спокойными мерами по вразумлению бунтующих крестьян Черниговской и Курской губерний.

В Черниговской губернии черносотенно-монархическое движение сливалось с беспорядками «на аграрной почве». После Манифеста 17 октября, по предположению вице-адмирала, «косвенно признавшего равноправие евреев», в крае развернулись еврейские погромы. Сигналом послужил погром в посаде Клинцы. Шайки громил возглавлялись предводителями, которых местные жители называли «Куропаткиными» и «Линевичами»; «…успеху же агитации способствовало ложное толкование Манифеста 17 октября о свободе и ходившие нелепые слухи: „царь уехал за границу и дал до января сроку бить жидов и панов“». Погромы производились в два приема: сначала буйствовали, затем грабили, увозили и жгли то, чего нельзя было увезти. Прибыв на место происшествия, адмирал Ф. В. Дубасов объяснил пострадавшим, что они сами вызывающим поведением вызвали эксцессы, что местное еврейское общество «…должно помогать администрации, а не спорить с ней, что убытки если и будут возвращены правительством, на что мало надежд, то во всяком случае не скоро».

Опытный Ф. В. Дубасов предпочитал действовать мирными средствами, не прибегая без нужды к силе оружия. В Суражском уезде Черниговской губернии он собирал крестьян на сходы, увещевал и грозил, что если беспорядки будут продолжаться, то он вернется во главе войск и сотрет мятежные села с лица земли. Невиданных масштабов аграрные волнения достигли в Курской губернии, где, докладывал он по инстанции, «…всех разгромов было до 100, пропаганда шла страшно успешно на почве малоземелья, но главным образом революционная. Агитаторы всюду сеяли смуту; Манифест 17 октября критиковался, ибо в нем не было упомянуто о главном вопросе для крестьян — о земле… К счастью, насилий над помещиками не было. Предотвратить беспорядки очень трудно, ибо движение носило характер вспышек везде, а не в одной какой-либо полосе губернии. Требовались всюду войска, а их не было; было всего 1350 человек пехоты, 376 кавалерии и 474 казака». Город Щигры вообще охранялся тремя пехотинцами. В Курской губернии Ф. В. Дубасов действовал по той же схеме, что и в Черниговской: грозил уничтожением мятежным селам. Он уже было приготовился во главе армии из трех родов войск привести свою угрозу в исполнение, но был отозван в Москву на повышение. Адмирал сожалел, что не довел начатое дело до конца, «…так как отозвание его могло быть истолковано с превратной стороны»76.

В наведении порядка в Курской губернии участвовал П. Г. Курлов, оставивший воспоминание об этом незабываемом эпизоде своей служебной биографии. Во главе эскадрона драгун он спасал усадьбы и движимое имущество местных помещиков. «Сделав верст 20, — вспоминал он, — мы увидели несколько больших пожаров в разных местах. Мне предстояло или идти по местам пожаров, или двинуться им наперерез и тем предотвратить разгромы имений, еще непострадавших. Я выбрал последнее и оказался прав, так как пройдя еще верст двадцать, мы наткнулись на только что начавшийся погром в усадьбе Шауфуса. В имении Шауфуса драгуны разогнали грабителей, пытавшихся на санях увозить помещичье имущество. Я арестовал и взял с собою, воспользовавшись теми же подводами, 20 человек преступников… Мне нужно было сделать еще 8 верст до села Дубровицы, где находились главная контора управления и конный завод барона Мейендорфа… Село Дубровицы отделено от конторы узкой дамбой. Переехав ее, я услышал позади следовавшего за мной эскадрона громкие крики и, вернувшись назад, узнал, что… один из крестьян ударил колом по голове ехавшего за эскадроном вахмистра. Площадь была залита народом, настроение которого было крайне враждебное. Я повернул эскадрон и тут же перед толпой приказал дать задержанному 25 розог. Шум и враждебные возгласы сразу умолкли…»77

Генерал-адъютант К. К. Максимович, назначенный в Саратовскую губернию экзекутором вместо покойного В.В.Сахарова, докладывал: «Объехал 11 селений Сердобского и Балашовского уездов… Настроение крестьян в Балашовском уезде тревожное, в Сердобском же более спокойное. Жалуются, как во всех уездах, на малоземелье, голодовку и обнищание, заявляют о безусловной необходимости приобретения земли на возможно льготных условиях. Повсеместно крестьяне обещают жить мирно и не допускать бесчинств и разгромов, которые в некоторых волостях и не могут повториться, так как все помещичьи усадьбы уже уничтожены». Порядок в пострадавших губерниях поддерживался исключительно благодаря присутствию крупных войсковых частей, «…с удалением которых можно ожидать возобновления аграрных беспорядков, особенно весной»78.