Нёкк - Нейтан Хилл

– И каком же?

– Если кого-то арестуют. Это всегда срабатывает. – Он обернулся к ней. – Рад был с тобой пообщаться.

– Взаимно, – рассеянно ответила Фэй, поскольку думала об отце, о том, как от него пахло, когда он возвращался с работы: бензином и еще чем-то, – тяжелый, душный запах, похожий на выхлопные газы или раскаленный асфальт.

– Увидимся, – попрощался Себастьян и рванул к толпе.

– Ты куда? – испуганно крикнула Фэй, но Себастьян не остановился.

Он подбежал к полицейской машине, стоявшей неподалеку, вскочил на капот, потом на крышу и вскинул в небо кулаки. Студенты заорали. Фотокорреспондент принялся снимать. Себастьян попрыгал, продавив крышу машины, потом обернулся, посмотрел на Фэй, улыбнулся и не сводил с нее глаз, пока его не схватили, а схватили его довольно быстро. Полицейские стащили Себастьяна с машины, надели на него наручники и увезли.

4

При аресте Себастьяна ткнули лицом в капот. Полицейские не церемонились. Фэй представила, как он сейчас сидит в камере с распухшей щекой. К синяку нужно приложить лед, возможно, поменять повязку, помассировать ушибленную спину. Интересно, есть ли у него кто-то, кто может за ним поухаживать, подумала Фэй, – например, девушка. Жаль, если так.

На кровати перед ней лежали книги, которые задали на дом. Фэй читала Платона. “Государство”. Диалоги. Фэй прочитала все, что требовалось, проглотила фрагмент об аллегории пещеры: там было о людях, которые якобы жили в пещере и принимали тени проносимых мимо предметов за сами предметы. Смысл аллегории в том, что наши представления о реальном мире порой не совпадают с реальностью.

Покончив с домашней работой, Фэй стала читать главу, которую преподаватель не задавал. Фэй это показалось странным, но теперь, дочитав до середины, она поняла почему. В этой главе Сократ рассказывал старикам, как соблазнять юношей.

Что же он им советовал? Никогда не хвалите мальчишку, учил Сократ. Не ухаживайте за ним, не старайтесь очаровать. Стоит сделать комплимент его красоте, говорил он, и мальчишка тут же зазнается, так что соблазнить его станет труднее. Негоже охотнику отпугивать добычу. Тот, кто говорит красавцу, что он красив, в его глазах становится уродливее. Так что не стоит рассыпаться в похвалах. С юношей нужно жестче.

Неужели правда, удивилась Фэй. Она вспомнила, что комплименты Генри ее лишь раздражали, а сам он в такие минуты казался ей жалким. Она ругала себя за это, так что, похоже, Сократ прав. Видимо, о своих чувствах лучше не говорить. Впрочем, Фэй и сама не понимала, так ли это. Порой ей хотелось жить еще одну жизнь, точно такую же, как эта, но в той, параллельной жизни принимать другие решения. В той, другой жизни она бы так не волновалась обо всем на свете. Делала бы, что хочет: говорила все, что в голову взбредет, целовалась с парнями, не заботясь о репутации, день-деньской смотрела фильмы, не боялась экзаменов и домашних заданий, мылась в душе вместе с другими девчонками, носила клевые шмотки и сидела за одним столом с хиппи, просто по приколу. Та, другая жизнь складывалась бы куда интереснее, и Фэй за это ничего не было бы. Вот было бы здорово! Но, если задуматься хотя бы на десять секунд, это просто смешно, потому что так не бывает.

Поэтому сегодняшняя искренняя и приятная беседа с Себастьяном стала для Фэй настоящей победой. Она оконфузилась при парне, но сумела посмеяться над собой. Она не пришла в ужас от того, что перемазалась чернилами, не переживала из-за этого до сих пор, не ругала себя за ошибку, не была сама себе противна, не прокручивала случившееся в голове, мучаясь снова и снова. Фэй подумала, что нужно поближе познакомиться с Себастьяном. Она пока что не представляла, что ему скажет, но решила узнать его получше. И она знала, к кому обратиться.

Элис жила в соседней комнате, в тупике у пожарной лестницы. Здесь постоянно ошивались всякие субкультурные личности, в частности девушки наподобие тех, кого Фэй видела на собрании, – которые до ночи курили траву и подвывали магнитофону. Фэй заглянула в комнату (дверь почти всегда была открыта), несколько человек обернулись на нее, но Элис среди них не было. Фэй сказали, что Элис сейчас, скорее всего, в “Гражданском законе”, где она на добровольных началах вела бухгалтерию.

– Что такое “Гражданский закон”? – спросила Фэй.

Девицы с ухмылкой переглянулись. Фэй поняла, что снова оконфузилась и что такие вопросы задают только обыватели.

– Они помогают тем, кого арестовали, – пояснила одна из девушек.

– Вытаскивают из тюрьмы, – добавила другая.

– Понятно, – ответила Фэй. – Значит, и Себастьяну помогут?

Девицы снова заулыбались. Так же, как раньше. Опять она попала впросак. Опять Фэй не знает чего-то, что всем известно.

– Нет, – сказала одна из девушек. – У Себастьяна свои методы. Ты за него не беспокойся. Его арестовывают, а через час отпускают. Никто не знает, как у него это получается.

– Прямо волшебник какой-то, – поддакнула другая девица.

Фэй объяснили, где находится “Гражданский закон”, однако по этому адресу на первом этаже раскаленной двухэтажной развалюхи оказался хозяйственный магазин. Дом явно знавал лучшие годы и когда-то считался роскошным викторианским особняком, но со временем его поделили на клетушки под квартиры и конторы. Фэй поискала глазами какую-нибудь табличку или дверь, но увидела лишь полки, заваленные типичной для хозяйственного магазина утварью: гвоздями, молотками, шлангами. Неужели они мне дали неправильный адрес, подумала Фэй. Наверно, решили надо мной посмеяться. Половицы скрипели, и Фэй чувствовала, как пол под ногами ходит ходуном и прогибается под тяжелыми стеллажами. Она уже собралась уходить, но тут хозяин, высокий, худой, седой мужчина, спросил, что она ищет.

– “Гражданский закон”, – ответила Фэй.

Хозяин впился в нее удивленным взглядом.

– Вы? – наконец уточнил он.

– Да. Это здесь?

Он объяснил, что те сидят в подвале, вход с другой стороны, из переулка. Фэй очутилась в переулке и постучала в деревянную дверь с написанными красками буквами “ГЗ”. В переулке не было ни души, только тухли на солнце штук шесть мусорных баков.

Дверь открыла девушка, по виду не старше Фэй, ответила, что Элис сегодня не приходила, и предложила поискать ее в каком-то “Доме свободы”. Пришлось Фэй снова пройти тот же ритуал: признаться, что не знает, что такое “Дом свободы”, выдержать недоуменный взгляд, смутиться из-за того, что не знает каких-то общеизвестных вещей, и выслушать разъяснения. Оказалось, “Дом свободы” – приют для сбежавших из дома девиц, и Фэй строго-настрого запретили разглашать его адрес мужчинам.

Вот так Фэй нашла Элис в ничем не примечательном трехэтажном кирпичном доме, в квартире на верхнем этаже, на двери которой тоже не было никаких опознавательных знаков. Попасть внутрь можно было, только по-особенному постучав в дверь (на самом деле это был сигнал SOS морзянкой). Элис сидела в обставленной по-спартански гостиной: несколько разрозненных предметов мебели явно купили в комиссионке, а может, приняли в подарок от добрых людей. Впрочем, вязаные салфеточки и накидки все же придавали комнате какой-никакой уют. Элис развалилась на диване, забросив ноги на журнальный столик, и читала “Плейбой”.