Испытание войной - выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

Прервем здесь выкладки Штеменко и проанализируем сказанное. Прежде всего бросается в глаза то, что Штеменко демонстрирует невежество в элементарных вопросах оперативного искусства, чего не может быть у будущего начальника Генштаба. Штеменко здесь служил лишь своеобразным зеркалом-отражателем видения оперативных вопросов Сталиным. Целью боевых действий является уничтожение войск противника, как единственное условие захвата территории и ее закрепления за собой. Можно захватить сколь угодно большие территории и потерять их, если не уничтожены главные вооруженные силы противника. Что и произошло с вермахтом в 1941 и 1942 гг. Поэтому уничтожение живой силы и техники врага не есть потеря времени, а насущная задача армии и ее штабов, как центров по разработке соответствующих операций. Причем окружение и уничтожение войск противника выгодно именно при широком фронте, потому что в этих условиях намного сложнее создать прочную оборону на всем его протяжении, чем на узких участках. На широком фронте наступающим легче маневрировать именно в силу простора для маневра, а обороняющимся требуется больше времени для восстановления сплошного фронта. И наконец, остается только подивиться «недалекости» германского верховного командования, которое решилось в июне – июле 1941 г. провести крупномасштабную операцию на окружение в «лесисто-болотистой местности», не боясь, что противник сможет «подвести резервы и парировать удары».

Но, нельзя упрекать Штеменко в незнании азов оперативной науки, так как дальше он опровергает самого себя и демонстрирует полное понимание сути оперативных вопросов, как и полагается работнику Генштаба. Не понимал военной науки Верховный главнокомандующий, поэтому есть смысл усомниться в мемуарных утверждениях Жукова и Василевского, что Сталин к 1943 г. стал разбираться в оперативных вопросах, доказательством чему служат свидетельства самих участников событий, включая того же Жукова и Василевского.

Отметим, что Генштаб избегал даже слово «окружение», памятуя о негативном восприятии опыта борьбы с окруженной армией Паулюса Сталиным. Немецкие войска продемонстрировали там и в других местах (Демянск, Холм, Горшечное) высокую стойкость и боевую выучку в столь сложных условиях борьбы. Окруженные войска не сдавались, а вели энергичные бои, оттягивая на себя максимум возможного. Но, во-первых, неизвестно, сколько потребовалось сил и времени на то, чтобы просто отогнать 6-ю армию от Сталинграда. И удалось ли достичь такого военно-психологического и международного эффекта в ходе фронтального наступления? Во-вторых, С.М. Штеменко почему-то вспоминает операцию «Румянцев», которая была проведена в конечном счете как фронтальная операция, и совсем не упоминает о еще более тяжелых потерях и затратах времени в связи с операцией «Кутузов» (очищение орловского выступа).

Окружение образует бреши в обороне противника в десятки, а то и сотни километров. Конечно, чтобы ликвидировать окруженную группировку. порой требуется приостановить движение войск, но это не значит, что этим дается возможность подвезти резервы и парировать удары. Резервы на угрожаемые участки противник будет подтягивать в любом случае. Но при фронтальном характере боев его силы будут прибывать на четко обозначенную линию фронта, где находятся склады, связь, штабы, аэродромы. В условиях отсутствия сплошной линии обороны командиры хуже знают обстановку, в сложную проблему вырастает необходимость наладить взаимодействие с соседями и авиацией. Зимнее наступление Красной Армии в 1942–1943 гг. показало, что «котлы», в которых оказались части 6-й, 2-й немецких, 6-й итальянской и 2-й венгерской армий, ознаменовали слом всей стратегической обороны противника от Орла до Кавказа, и это привело к быстрому продвижению советских войск. Резервы, естественно, противником подтягивались, но какой ценой! Чтобы сократить линию фронта, пришлось оставить неприступный Ржевско-Вяземский выступ и не менее неприступный Демянский выступ, срезать которые Красной Армии не удавалось с начала зимы 1942 г. И наоборот, как только бои стали фронтальными – у Ростова, Харькова, Орла, – фронт быстро стабилизировался, и противник смог провести успешное контрнаступление.

Вернемся к Белорусской операции. Сходящие удары фронтов сулили возможность того, что часть сил немцев окажется под угрозой окружения. Не останавливать же из-за этого войска, в ожидании, пока противник покинет угрожаемые районы! В Генштабе всерьез задумались над этой проблемой и нашли выход.

«В данной конкретной обстановке прежние методы ликвидации противника мы считали неподходящими, – писал С.М.Штеменко. – Нужно было придумать что-то новое. Родилась, в частности, такая идея: нанеся поражение основной массе войск противника в тактической глубине его обороны мощным артиллерийским и авиационным ударом, отбросить их остатки с оборудованных позиций в леса и болота. Там они окажутся в менее благоприятных условиях: мы будем бить их с фронта, с флангов, с воздуха, а с тыла помогут партизаны. По результатам это было равнозначно окружению…» (2, кн. 2, с. 305–306). Учитывая нелюбовь Верховного к «котлам», Генштаб пошел на хитрость почти анекдотического характера. Вчитаемся еще раз в данный отрывок. Итак, новая (!) идея состояла в том, чтобы подавить тактическую оборону противника «мощным» ударом всех родов войск. Единственное замечание: данная идея перестала быть новой еще в годы Первой мировой войны. Дальше совсем смешно: предполагалось отбросить врага в «леса и болота», чтобы бить их с фронта (это непременное условие), с фланга (явная уступка очевидности) и с воздуха (пойди там разберись, где зад и где перед). А вот с тыла могли бить только партизаны (что с них возьмешь?), но не дай бог регулярные войска! И такой чепухой вынуждены были всерьез заниматься профессионалы высокой квалификации, дабы угодить гражданскому лицу, возомнившему себя полководцем!

Справедливости ради следует отметить, что хотя в подготовленных документах Генштаб старался избегать слово «окружение», у Сталина хватило здравого смысла не играть в прятки и назвать вещи своими именами. Опальное слово было восстановлено и вписано в окончательную редакцию директив (2, с. 306–307).

Характерен для рассматриваемой проблемы и «бобруйский эпизод». Подступы к Бобруйску были сильно укреплены, а местность благоприятствовала обороне. Фронтальный удар, таким образом, сулил много неприятностей. Стали искать выход. Было созвано совещание высшего командного состава 1-го Белорусского фронта с участием Г.К. Жукова. Проанализировав различные варианты, совещание признало, что наилучшим решением задачи будет все же окружение противника в районе Бобруйска. «Этот мучительный вопрос (!), – вспоминал Штеменко, – разрешился, можно считать, только 19 июня» (2, кн. 2, с. 317). К сожалению, вопрос об окружении оставался «мучительным» для Генштаба и Верховного главнокомандующего вплоть до конца войны.

Наступление в Белоруссии началось 23 июня 1944 г. Большие группировки войск противника оказались в «котлах». Как это повлияло на фактор времени и на расход живой силы и техники? Ответ находим у самого С.М. Штеменко: «В ходе операции наши войска создали три больших очага окружения – в районах Витебска, Бобруйска и Минска. Последний был особенно крупным. Тем не менее и он не приковал к себе на длительный срок значительных сил Советской Армии» (2, с. 327). А вот оценка Г.К. Жукова: «В Белорусской операции наиболее полно проявилось выработанное у советского командования всех степеней умение быстро окружать и уничтожать крупные группировки войск противника. Это искусство командования, мастерство и смелость привели к краху самой сильной немецкой группировки на берлинском направлении» (1, с. 577).