Голубые Крылья - Владислав Алексеев

Когда пугало погрузилось в объятья пламени, под пляски и танцы присутствующих, я тихо встала и покинула уютный холмик, с которого когда-то, как мне тогда казалось, в последний раз мой взор окинул этот город. Теперь, возвращаясь сюда, душу охватывало приятное теплое чувство. Двигаясь по вылизанным дочиста дорожкам, крайне непривычным после глубоких и труднопроходимых сугробов, я обогнула празднующих и миновала пустующие поля и стойла, направляясь внутрь поселения, в то место, где когда-то был внешний округ – место обитания рабочего сословия.

Как и ожидалось, изменения тут оказались внушительные. Сейчас даже и не скажешь, что тут обитают простые крестьяне. Дома стали выше и шире, с собственными территориями, а порой и личной скотиной. Общественные места в виде фонтанов и садиков, которые ранее присутствовали только в центре, переместились и сюда. Вот только из-за большого количества занятой земли свободного пространства для дорог почти не осталось. Строения плотно примыкали друг к другу, разделяясь на улицы узенькими дорожками, ширина которых могла позволить себе одну средненькую тележку. Похоже, число жителей разрасталось, вынуждая постепенно застраивать наружную часть города, куда сместились почти все большие поля и стойла для домашних животных.

И вот он, тот самый дом. Дорожка, на которой я впервые встретила Мию, плачущую из-за болезни отца, уже полостью занята соседним участком, в то время как ее бывший родной кров превратился в строение кубической формы. Дверь оказалась приоткрыта, а людей поблизости почти не наблюдалось, а потому можно себе позволить заглянуть внутрь. Какого же было мое удивление, когда внутренняя начинка встретила меня запахом различной еды, преимущественно растительного и животного происхождения. Двое мужчин, переговариваясь между собой, набирали котомки, обсуждая как заставить малых детей, помимо сочного мяса, принимать и полезную пищу, способствующую крепкому здоровью. Моя рука задела небольшое ведерко из дерева и глины, которое тут же упало и рассыпало по полу содержавшиеся внутри ягоды. Присутствующие мигом повернули головы в мою сторону.

– Что же вы так, осторожнее надо! – осуждающе покачал один из них головой.

– Ладно тебе, – ободряюще улыбнулся второй. – Праздник же, наверняка девушка проголодалась и захотела взять горсточку ягод.

Он подошел и взял с полки посудину поменьше, предложив отсыпать мне горсть сушеного изюма из летних запасов. Я неловко сложила руки и поблагодарила.

– А по поводу этого не беспокойся, – указал он на разбросанные по полу продукты. – Мы соберем.

– Спасибо, – тихо ответила я.

Развернувшись и стремительно покинув кладовую, я грустно опустила голову. Здесь не использовали такое понятие как второе имя или название рода, а потому мне не удастся найти родню Мии и извиниться перед ними. Но еще больше мою голову травила мысль, что их лачуга могла исчезнуть не просто так. А что, если бедные родители так и остались вдвоем без детей до самой старости, с горя не найдя в себе силы продолжить потомство? Внутренности пронзила мучительная боль, вынудив упасть на колени прямо посреди дороги и заплакать. Изюм, лежавший в моих руках, рассыпался по заснеженной тропинке.

Спереди послышались заглушенные праздничные пения движущейся толпы. Меня не должны услышать или увидеть в таком состоянии, ведь это привлечет излишнее внимание, чего мне бы не хотелось. Превратив в маленькие сгустки пара слезы, еще оставшиеся на моих щеках, я поднялась и двинулась дальше, стараясь не показывать проходящим мимо жителям свое раскрасневшееся лицо.

В конце концов, не все потеряно, ведь есть еще один человек, который мог бы остаться в живых. Вероятность не слишком высока, но если хоть чуточку повезет…

Центральная часть изменилась не так сильно, но сооружения тут побольше, а прилегающая территория практически отсутствует. На мое счастье, искомая каменная обитель осталась на своем месте, и даже некоторые преображения не помешали узнать знакомые очертания.

Я медленно подошла и дрожащей рукой отодвинула шкуру.

– Кто-нибудь дома?

Ответа не последовало, внутри абсолютно пусто. Присев на свободную деревянную подставку, я осмотрелась. Внутренний интерьер никак не напоминал о прошлой версии этих хором: различные инструменты висели на стене, шкуры стопкой сложены в углу, различные костяные трофеи гордой линейкой выстроились вдоль одной из стен. Особенно внимание привлекла огромная кость, занимавшая почетное место на пьедестале. У меня даже не получится однозначно сказать, кому она принадлежала.

Я просидела в таком состоянии допоздна, пока небольшая, но шумная семейка не вернулась под родную крышу. Женщина, зашедшая внутрь вместе с сыном, вскрикнула от удивления, заметив меня. Подоспевший мужчина сразу же взялся за кремниевый топорик, висевший на стене. Направив орудие в мою сторону, он спросил, кто я такая и что забыла в его родном доме. Я же присматривалась в ответ, но понимала, что этот человек не Ремо, ведь ему, будь он живым, должно быть около семидесяти лет.

Больше всего мне хотелось подняться, и молча уйти, игнорируя присутствующих, но в этот же момент шкурка на входе подвинулась в сторону, и внутрь вошел молодой парень, ведущий под руку седовласого и морщинистого старика. Я смотрела на него, разинув рот от удивления, ведь даже несмотря на колоссальные изменения, в нем узнавался тот самый парнишка, который часто бегал за моей подругой, с непоколебимым стремлением заполучить ее внимание.

– Деймис, папа, осторожнее, я не знаю кто это, но она ворвалась в наш дом и…

Дальнейшие слова вооруженного мужчины по отношению в зашедшим утонули, так и не дойдя до моего сознания. Старик смотрел на меня, а его глаза расширились от удивления. Спустя несколько мгновений, он шагнул вперед, выдернув руку из хватки парня, вероятно, его внука, и сразу же притронулся ко мне.

– Рэвери? Ты ли это?

Я выронила мешок, который держала в руках, и обняла старого друга. Он ответил тем же, опираясь на меня и заливаясь смехом.

– Я уж и не верил, что вновь увижу тебя, дорогая моя. Сколько уж лет прошло?

Семейство удивленно расступилось, а угрожавший мне ранее человек опустил инструмент.

– Постойте, вы сказали, Рэвери? Та самая Рэвери? – разинув рот спросил он, хотя уже знал ответ.

Самый маленький мальчик смотрел на меня с таким восторженным взглядом, что мне даже стало неловко. Когда наши объятия закончились, Ремо учтиво пригласил меня пройти к печи и кухне в другой части дома. Я последовала за ним, с трудом перебирая ногами.

– Поверить не могу, столько времени, а ты точно такая же, как в моих старых воспоминаниях… – Ремо внимательно осматривал меня, когда мы уселись на деревянные скамейки.

– Ремо… прости меня… мне ужасно жаль…

– Все хорошо, подруга, все хорошо, я на тебя не в обиде, – утешительно сказал он, поглаживая меня по спине.

Слезы вновь заструились по моему лицу. На заднем фоне я услышала, как остальная часть семейства переговаривается друг с другом. Старик смотрел на меня в некоей задумчивости, и мне было известно, почему. Он хочет знать, что произошло, где его подруга детства и что с ней случилось, но не так просто задать этот вопрос, а потому, я обязана взять эту ношу на себя.