Сезон дождей - Илья Штемлер

Туристы обескураженно стояли у оградки с видом обманутых школьников. Они ожидали увидеть нечто величаво-лесное, под стать великой легенде.

– Верните деньги за экскурсию! – шутливо воскликнул неугомонный толстяк, сотрудник банка.

Все засмеялись, кроме Евсея Наумовича и гида. Шимон Бен-Зеев переждал смех и сказал, что Гефсиманский сад обычно озадачивает туристов своей простотой. Но эта простота и являет суть жизни самого Иисуса. Это потом люди пометили каждый шаг Учителя помпезными сооружениями, воздвигая памятники скорее себе, чем Ему. А сад, он и есть сад, особенно на той, когда-то пустынной, каменной земле. Его не разукрашивали мраморные колонны и фонтаны со скульптурами.

– И, кстати, вы нигде в нашей стране не увидите на улицах скульптуру или памятник. Несмотря на уникальнейшую историю. Тут чтут мудрейшую заповедь: «Не сотвори себе кумира!» Не соблюдение ее привело людей к величайшим трагедиям, – проговорил гид с затаенной гордостью. – Впрочем, один памятник есть. Это Яд Вашем. Музей-памятник жертвам шести миллионов евреев, погибших в Холокосте, во время войны с Гитлером. Кстати, хочу предупредить. Не вздумайте сорвать на улице цветок. Даже украдкой. Могут быть большие неприятности. Здесь каждый цветок считается символом погибшего в Холокосте человека.

– Мы не дикари, – обидчиво отреагировал голос из группы. – Совсем уже.

Гид промолчал. Лишь чуть дрогнули в иронической улыбке сухие губы.

Группа угрюмо молчала. Молодые люди поглядывали друг на друга.

– Что ж, приступим к экскурсии в Старый город, – бодро проговорил гид. – Или вы хотите что-то сказать?

– Да, – произнес турист, приятель толстяка из банка. – Мы, господин Шимон, хотим сами все осмотреть. По-вольному, кто как.

– Прекрасно! – воскликнул гид, явно довольный предложением. – В вашем распоряжении три часа. Автобус будет ждать за церковью Марии Магдалины, там стоянка. Вернетесь, и мы отправимся обедать. Затем по программе – посещение кнессета и университета. И главный совет – реже общайтесь с арабами. Что касается мечети Аль-Акса или мечети Омара – никакого любопытства – даже взгляд европейского человека на мечеть считается оскорблением мусульманина. Старайтесь не заглядывать в их лавки, во всяком случае, если вы одни. Все должно быть на людях. Особенно это касается вас, мадам, – гид с усмешкой взглянул на туристку, любительницу сувениров. – Не заставляйте меня переживать за вас.

Евсей Наумович стоял в отдалении от группы и рассматривал витражи на фронтоне церкви. Яркие панно изображали Поцелуй Иуды и Распятие на кресте.

– Что, Наумыч, – весело проговорил гид. – Будем считать, что у вас индивидуальная экскурсия.

Несколько удивленный фамильярностью, Евсей Наумович развел руками – мол, ничего не поделаешь.

Гид пошел вперед, Евсей Наумович двинулся за ним.

– Честно говоря, мне не очень нравится ваша группа. Думаю, они, в основном, застрянут в лавчонках Старого города, – бросил гид через плечо. – Как вы себя чуствуете? Выдержите бросок неспешным шагом, часа на два? Тогда – вперед!

И вскоре через Львиные ворота они вошли в Старый город. С возвышенности людское половодье напоминало гигантский рыбный трал после удачной ловли. Люди медленно двигались узеньким проходом между старыми домами, разглядывая товары, выставленные из дверей прямо на проезжую часть – тротуаров на улице не было. Гид взял Евсея Наумовича за руку и, стиснув крепко ладонь, врезался в толпу.

Где только они не побывали! И у Святой тюрьмы, где Иисус провел ночь после ареста в Гефсиманском саду. И у Капеллы Святой Елены, принадлежащей армянской общине. И у могилы Святого Иосифа, принадлежащей абиссинской общине. И у церкви Святого Марка, сирийско-православного вероисповедания. Поднимались к русской церкви Святой Марины Магдалины. Ее соорудили по велению царя Александра Третьего в память о матери Марии Александровны. В церкви находилась гробница Великой княгини Елизаветы Федоровны.

Выходили из Сионских ворот, чтобы посмотреть на Долину Кедрона, с могильными памятниками в скале. Именно здесь в День Страшного суда должно произойти Воскрешение праведников.

Но самое главное – поднимались по Скорбному пути от улицы Виа Долороза, где у Конвента Бичевания Понтий Пилат осудил Иисуса Христа. Именно здесь Марк Крысобой впервые опустил на голые плечи Иешуа Га-Ноцри свой тяжелый бич. Отсюда начинался путь Иисуса в Вечность, где каждый шаг отмечен Историей.

У церкви Сионских сестер римские солдаты разыгрывали в кости одежду Христа. Вот место, где Иисус упал в Первый раз под тяжестью креста. Часовня, где Скорбную процессию повстречала Дева Мария, мать Иисуса, узнавшая о суде над ее Сыном. А за поворотом благочестивый Симон Киренский принял на себя тяжкий крест, облегчив страдания Учителя. Чуть подальше – место встречи Иисуса с Вероникой, осушившей своими власами его раны. А место, где Учитель упал во Второй раз, помечено памятной колонной. Крест на Конвенте Ионитов пометил место, где Учитель сказал плачущим женщинам: «Не оплакивайте меня, дочери Иерусалима. А самих себя и детей ваших!» И, наконец, место, где две тысячи лет назад Иисус Христос упал в Третий раз, помечено каменной стелой.

Далее высился собор Гроба Господня, на месте бывшей Голгофы. Собор делился между католиками, православными греками, армянской, коптской, сирийской и абиссинской общинами.

Дежурный солдат в створе галереи, выходящей в сторону Навозных ворот, оглядел Евсея Наумовича и гида и, удостоверившись, что они не террористы-шахиды, вернулся к прерванному чаепитию.

Евсей Наумович и его спутник миновали галерею и вышли к Храмовой горе. Внизу, в неглубоком котловане, высилась стена из древних известковых плит. Когда-то она служила опорой западной стороны Второго Храма, разрушенного римским императором Титом.

Это и была знаменитая Стена Плача, самое священное для иудеев место на Земле Обетованной.

Евсей Наумович и Шимон Бен-Зеев заняли скамейку рядом с установкой для охлаждения газированной воды. Гид бодрился, но было заметно, что он устал. А Евсей Наумович, наоборот, обрел «второе дыхание». Так бывает, когда физические возможности крепнут от силы эмоциональных впечатлений.

На расстоянии фигуры молящихся у Стены Плача с их беспрестанным покачиванием казались кукольными марионетками. А солдат с автоматом смотрелся на гребне стены проказником-мальчишкой, который из озорства взобрался на стену, чтобы при удобном случае запустить в марионеток камешек. Евсей Наумович рассказал гиду о своем впечатлении.

– Все бы так, Наумыч, – он наполнил водой бумажный стакан-наперсток, – если б не было так серьезно.

Солнце оставило в тени Стену Плача, освещая золотой купол мечети Омара и звонницу какой-то далекой церкви с крестом на макушке.

– Хотите послать Богу записку? – спросил гид. – Пользуйтесь случаем. У меня есть листок бумаги и ручка.

Евсей Наумович усмехнулся. Впрочем, ему было о чем просить Бога.