Число зверя - Роберт Хайнлайн

– Астронавигатор, беру управление на себя. Берти, не забудьте передать Бетти колечко.

– Утром обязательно передам.

– Отлично, – сказала капитан Хильда. – Берти, отстегните ремень, обойдите Джейкоба, встаньте у дверцы – прислонитесь к дверце, прислонитесь. Джейкоб, подтолкни его, когда надо будет. Берти, когда дверца откроется, прыгайте и бегите куда глаза глядят.

Все заняли предназначенные им места.

– Ая, плац. Ая, открой правую дверь… Ая, закрой двери. Ая, прыг, Ая, прыг! Ну что, Джейкоб, я уже не капитан?

– Дорогая моя, ты уже не капитан, я беру ответственность на себя. Десять минимумов по оси h – выполнено. Экипаж, расстегнуть ремни.

Я тут же их расстегнула – исключительно неуклюже: заехав папе ногой по физиономии.

– Дити! Будь любезна, поосторожнее.

– Прошу прощения, капитан. Я успела отвыкнуть от невесомости.

– Ты каждый день бываешь в невесомости!

– Да, капитан. Я каждый день бываю в невесомости, будучи пристегнута.

– От-ста-вить! Хильда, не заслоняй мне пульт управления. Ухватись за что-нибудь. Только не за меня, пожалуйста! Зеб! Уцепись за что-нибудь и поймай Хильду!

– Вас понял, капитан! Будет сделано. – Одной рукой мой муж сграбастал тетю Хильду, другой – ремень. При этом наш капитан оказался плотно прижатым к дверце в переборке, задвижка впилась ему в спину.

– Ну как, сэр?

– Убери свою чертову задницу от моего лица!

– Прошу прощения, сэр, – вежливо откликнулся Зебадия, развернувшись и всадив локоть прямехонько папе в ребра. Я присоединилась с другой стороны, и в мгновение ока папа снова оказался в нашей власти – невесомость, в сущности, не что иное, как балет и батут – прекрасное дополнение к состоянию невесомости.

– И что мы теперь будем делать, сэр? – весело поинтересовался Зебадия.

Папа не ответил. По движению его губ я поняла, что он считает про себя – в обратном порядке, по-немецки. Это третья стадия.

Закончив, он тихо сказал:

– Зеб, сядь в кресло второго пилота и пристегнись.

– Есть, сэр. – Зебадия выполнил приказание. Папа ухватил Хильду, держась за ручку двери.

– Дити, сядь в кресло первого пилота. Пристегнись, пожалуйста.

– Вас поняла, капитан. – Я тоже выполнила приказание.

– Дорогая моя, я хочу, чтобы ты села позади Дити. Помочь тебе?

– Спасибо, капитан, я бы не отказалась. Это очень любезно с вашей стороны. – Белый бунт? Хильдочка не более беспомощна, чем Зебадия, но она считает, что Бог создал мужчин с единственной целью: заботиться о женщинах. Наверное, это не самая глупая из философий.

Закончив «помогать» Хильде, папа устроился на правом заднем сиденье.

– Внимание, экипаж. Мы сместились на девяносто градусов по часовой стрелке. Теперь я капитан. Хильда, ты астронавигатор и заместитель командира. Дити, ты первый пилот. Зеб, ты второй пилот. Есть ли вопросы? В порядке старшинства, пожалуйста.

– Как заместитель командира, – смиренно промолвила Хильдочка, – я обязана давать капитану советы…

– В определенных обстоятельствах. Слушаю.

– Капитан, я очень слабо разбираюсь в астронавигации.

– Поэтому ты и назначена на эту должность. В случае необходимости будешь советоваться с Дити, если нужно – вы обе спросите совета у Зеба, ну а если вы все трое не справитесь, я возьмусь за дело сам и буду отвечать за ошибки. Обычное дело. Капитан всегда отвечает за все ошибки. Если в чем-то сомневаетесь, не стесняйтесь обращаться ко мне за советом.

Дити, ты не водила эту машину в атмосфере. Но ты умелый, решительный и опытный водитель. – (Да? Ну наконец-то ты это признал, папочка, давно бы так!) – И сейчас мы находимся достаточно высоко, чтобы у тебя было время освоиться. Я посадил Зеба рядом с тобой, чтобы он тебя обучал и доложил мне, когда ты полностью овладеешь навыками. – Папа улыбнулся. – К счастью, на случай неприятностей у нас есть замечательные программы, которые вызволят нас из любой беды, такие как «Ая, прыг»…

Ая прыгнула.

Папа этого не заметил, но я-то все время следила за данными радара, с той минуты, как меня назначили на новую должность. Кто, интересно, изобрел эти предохранительные команды, а? Подумай, папочка, как следует. Подсказка: кое-кто из твоего потомства.

– Зеб, ты знаешь, как работают ручки со шкалой и всем прочим, наши так называемые верньеры, но у тебя не было времени набить на них руку. Теперь будешь практиковаться, пока не научишься делать с ними абсолютно все – даже вслепую, на слух. Отдаю должное твоим способностям: экзамен будешь принимать у себя сам. Когда почувствуешь, что полностью все освоил, скажи мне, и я велю астронавигатору внести это в судовой журнал.

К сведению будущих капитанов: я успокоюсь только тогда, когда каждый достигнет компетентности в каждом из четырех кресел и все будут прекрасно чувствовать себя при любом из двадцати пяти возможных размещений…

– Двадцати четырех, папа, – вырвалось у меня, но я тут же поправилась: – Виновата, капитан: двадцати пяти.

Папа не в ладах с простейшей арифметикой: ему так давно не приходилось ей заниматься. Он два на три и то на калькуляторе перемножает. Правда, я сама видела.

Он уставился на меня, слегка шевеля губами. Потом сказал:

– Первый пилот.

– Да, капитан.

– Я приказываю вам поправлять меня, когда я делаю ошибку. Разумеется, двадцать четыре перестановки.

– Сэр, могу ли я задать вопрос, прежде чем подтвердить получение приказа?

– Ну давай же!

– Капитан, какого рода ошибку?

– Что? Любого рода! Ошибка есть ошибка. Дочь, ты что, подловить меня хочешь?

– Никак нет, капитан. Просто я не могу подтвердить получение приказа, пока не понимаю его. Выражение «ошибка есть ошибка» не содержит информации. Если я вижу, что вы кладете себе в кофе вторую порцию сахара, должна ли я…

– Сказать мне об этом! Конечно!

– Если я вижу, что вы несправедливо обращаетесь со своей женой, должна ли я…

– Минуточку! Если такое бывает или бывало – хотя я не согласен, что бывало, – то вам не следует вмешиваться.

– Есть, сэр. Итак, мы установили, что ошибки бывают двух категорий. Но капитан не определил, какие ошибки к какой категории относятся, а первый пилот не имеет права самостоятельно решать подобные вопросы. С вашего разрешения, сэр, я предложила бы следующее: пусть капитан подумает над этой проблемой и в удобное для него время отдаст новый приказ, а до тех пор позволит первому пилоту не поправлять ошибки капитана.

Зебадия подмигнул мне, повернувшись так, что я его лицо видела, а папа нет.