Как не потерять работу - Галина Львовна Романова

Здесь. Острая крыша хозяйского дома — лучшее место. Встать на самый охлупень, глубоко вздохнуть, прочищая сознание… Всего один удар. Надо успокоиться, сосредоточиться и вспомнить, что мне как-то раз показывал на вечеринке знакомый боевой маг.

Упыри, как уже было сказано, думать не умеют, ибо мозг — субстанция нежная и разлагаться начинает еще до того, как тело опустят в могилу. Вся так называемая «разумная» деятельность упырей, когда они якобы пытаются «заботиться» о своих личинках, — новейшие, пока не признанные наукой открытия. Скорее всего, это проявление инстинктов. Думать в обычном понимании этого слова нежить не может, но вот офигеть — вполне.

Могильный пес, видимо, уже привык к тому, что при встрече с ним все стараются спастись бегством, празднуют труса и если и сопротивляются, то недолго. Но, взлетая вверх по стене на крышу дома, он явно не ждал, что потенциальная жертва будет его там спокойно ждать. И не просто ждать, а сидеть, задумавшись и глубоко уйдя в себя. Когда медитируешь или просто сосредоточился, энергетические контуры сворачиваются, а нежить очень тонко чувствует разлитую в эфире энергию.

Вдох — выдох… Спокойно, Згаш… Еще миг… Вдох — выдо-ох… Сейчас… Левая задняя лапа ушла чуть назад, правая слегка напряглась… Вдох — выдох… Еще миг… Левая сторона тела расслаблена, правая — напряжена… Вдох — вы…

Два тела рванулись друг другу навстречу практически одновременно. В боевом трансе время замедлилось. Я словно со стороны наблюдал за своим телом — за выметнутой вперед рукой, затем, как разжимаются пальцы, выпуская рукоять топора, как он летит, с маху втыкаясь в череп могильного пса точно между рогами, как пролетает по инерции огромное поджарое тело, проносясь по тому месту, где только что был я, и падает…

Удар был точен: топором твари снесло половину черепа, развалив его надвое, как спелую тыкву. Я ловко приземлился на ноги, подхватил упавший топор, нанося второй удар — на сей раз по шее, отделяя от нее голову, — и кувырком ушел в сторону, ухитрившись не только увернуться от судорожно скребущих дранку кровли когтистых лап, но и не свалиться с крыши. Быстро оглянулся по сторонам в поисках свидетелей. Уф, пронесло! Никто из людей не видел моего «подвига» — неохота, знаете ли, еще и с гильдией ведьмаков объясняться, откуда мне известны их методики!

Тело могильного пса лежало на крыше. Живучая тварь прекратила дергаться, лишь когда я приставил обломки головы к тому месту, где положено быть хвосту. Только после этого оно начало стремительно разлагаться. Кожа сморщивалась и лопалась, обнажая ссыхающиеся на глазах и гниющие мышцы, а также кости. По уму, его следовало бы сжечь, но, думаю, солнечные лучи справятся с этой заразой не хуже. Разве что чуть дольше. Надо передать мастеру Вздыне, чтобы днем навестил этот дом и дал хозяевам соответствующие указания — снять останки с крыши и спалить где-нибудь за городом. И ни в коем случае не зарывать пепел и угли в землю, а оставить валяться просто так, под открытым небом. Иначе рано или поздно, но из них проклюнется еще какая-нибудь нежить, не такая опасная, как могильный пес, но все-таки…

Так, а где я оставил своего спутника? С какой стороны вообще прибежал? Не заблудиться бы в потемках! Хорош арестант — ночами по городу гуляет! Нет, кому-то это покажется знаком свыше — дескать, побег удался! — но мне только объявления в розыск не хватало. Это все равно что сознаться в преступлениях, которых не совершал. Уж лучше побуду образцовым узником — для здоровья полезнее.

К моему счастью, палач успел прийти в себя и ждал меня возле корчмы, где первым делом поставил мне кружку пива — так сказать, за проявленное мужество и все такое прочее. За первой кружкой последовала вторая, потом третья… Корчмарь, узнав, что я зарубил могильного пса, уже несколько седмиц убивающего собак в окрестностях, возрадовался и четвертую налил за счет заведения.

До дома мы добирались окольными путями, поддерживая друг друга. Мастер Вздыня висел на худосочном мне, одной рукой облапив за шею, а другой время от времени тыча в бок. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просто удержаться на ногах и двигаться в заданном направлении. Тем более что палач с каждым шагом вздыхал и стонал все протяжнее и жалостливее, а потом начал всхлипывать мне в макушку.

— Т-ты… Згашик, — ну вот, слезы пошли, — т-ты — гер-рой… Ты м-ня спаа-ас… Ая т-тя… я т-тя счас… Гад я! Гад и подонок! Вот! Жалкая, ничтожная личность! Ударь меня! Не жалей! Т-ты ж — герой, а я т-тя счас…

— Тихо-тихо. — Я несколько раз пнул мастера Вздыню, чтобы тот не наваливался всей массой. — Сейчас придем…

— Т-ты герой! — продолжал всхлипывать палач. — Ты мне жизнь спас! А я тебя счас… в тюрьму! Ты сегодня стольким людям жизнь спас! А я тебя — в тюрьму, как… как… Давай споем, а?

От пор-рога три дороги

Идут на три стороны-ы-ы… —

Подтягивай давай!

— Ага…

Не идут по полю ноги —

До колен сползли штаны!

Часовые на воротах проводили нас взглядами, в которых читалась плохо скрываемая зависть. В отличие от палача, они-то за свое пиво вынуждены были платить.

Я сидел на постели и, одним глазом рассматривая лубки,[20]разминал пальцы.

Руки для любого мага — рабочий инструмент. В руках держат оружие, от точности и силы удара зависит, войдет ли осиновый колышек точно в солнечное сплетение упыря, с первого ли раза удастся прикончить жертву. Большинство заклинаний сопровождается концентрационными пассами или срабатывает только после того, как вы сделаете определенный жест (иногда довольно неприличный). Я уж молчу про то, что эликсиры и настойки тоже часто изготавливают вручную. Так что в Колледже нам с первого курса задавали многочисленные упражнения именно на развитие кистей рук, их силы и гибкости. Некоторое время назад стражники случайно или нарочно переломали мне пальцы. Инквизитор их вылечил, но теперь я с удвоенной энергией занимался гимнастикой. Руки стали мне намного дороже, и большую часть времени приходилось посвящать их разминке. К тому же в камере все равно заняться больше нечем — только гимнастикой. Хорошо вот мастер Вздыня притащил несколько лубков — подозреваю, что их ему дали на торгу вместо сдачи.

После похода палача по торжищу от пяти злотых у меня остался всего один и несколько медяшек. Сильно подозреваю, что почти все серебро мастер Вздыня просто-напросто прикарманил, но новая льняная рубашка, теплый плащ, сапоги, две пары портянок, шапка, хороший нож в новеньких ножнах и кошель для мелочи сами по себе дороги. Так что лишние траты можно было простить.

Скрип засова на двери заставил встрепенуться, сунуть берестяные картинки под подушку (тоже «новое приобретение») и изобразить на лице мировую скорбь отбывающего пожизненный срок заключенного. Но мое лицедейство пропало втуне — на пороге возник палач. Он смотрел в пол, мял в руках шапку и изображал из себя раскаяние.