Как не потерять работу - Галина Львовна Романова

— Сколько? — проглотив то, что было во рту, поинтересовался я.

— Десять грошей.

— Пять, — отправив в рот еще ложку, возразил я. — Пять злотых. Два — аванс, еще три — после работы.

— Да ты чего? — У палача отвисла борода. — Куда так много? Да сам мастер Твист больше трех злотых за изгнание упырей не брал никогда!

— А за конспирацию? А надбавка за риск? Вы, уважаемый, государственный работник. Вас заменить практически некем. — Палача действительно нельзя было сместить с занимаемой должности никаким указом. Он мог уйти только сам, да и то лишь после того, как представит своего преемника. — А я всего-навсего заключенный. Таких, как я, пруд пруди! Если все откроется, по шее получу я — в лучшем случае аршин пеньковой веревки, а в худшем — костер. Так что пять злотых — это еще скромно! А не нравится — я вообще не работаю!

С этими словами я отвернулся от собеседника и вплотную занялся ужином. А то остынет еще — давись потом комками жирной требухи.

— И еще, — окликнул я палача, — мне нужны мои инструменты.

— Чего? — Тот, судя по звуку, споткнулся о порог.

— Инструменты, — повторил я, не спеша оборачиваться и смотреть, во что он там врезался лбом. — Книги, свечи, амулеты… Ну и вообще… остальное!

— Так оно же того… опечатано! В хранилище!

— Ничего не знаю. — Я помахал в воздухе ложкой. — Без своих вещей даже из камеры не выйду. Пока!

На какой-то миг показалось, что сейчас палач кинется меня душить — за спиной послышалось оч-чень многообещающее сопение. Но оно прервалось так же быстро, как и началось, — что значит профессиональная выдержка! — после чего работник клещей и дыбы исчез, хлопнув дверью. Наверное, боялся, что я еще что-нибудь закажу.

В назначенный час мы вдвоем спокойно прошли мимо часовых из ворот городской тюрьмы. То есть вышли-то палач со своим помощником — пройтись по трактирам, промочить горло после трудового дня. Уже стемнело, немного похолодало, и помощник кутался в длинный плащ, натянув капюшон на лицо. На самом деле этим «помощником» был я, а парень остался нас прикрывать на случай, если отлучившегося «по делу» заключенного внезапно хватится тюремное начальство: «Вот ей-же-ей, господарь начальник! Только что тут сидел! Откуда я знаю, куда он девался? Может, через дыру в отхожем месте проскользнул?.. Некромансеры — народ склизский, я, что ли, не знаю? Так и есть — смылся, чтоб ему пусто было!»

Настроение у меня было одновременно приподнятое и подавленное. Хотелось плясать и петь — и материться в голос, вымещая досаду на всем, что подвернется под руку. Я просидел в подземелье около четырех седмиц, на воле успело наступить настоящее лето. Даже здесь, в городе, до одури пахло зеленью, свежестью, влагой недавно прошедшего дождя, цветами и еще чем-то манящим, пряным и сладким одновременно. А яркие краски!.. А звуки, голоса, люди на улицах! Как же я отвык от всего этого! Я был пьян без вина и еле сдерживался, чтобы не выдать себя. А так хотелось… Бесы, как же неохота было даже думать о том, что через несколько часов мне придется возвращаться в темную вонючую камеру, где уже каждый камень в кладке знаком до трещинки! Пожалуй, даже идея пополнить ряды инквизиторов уже не казалась такой страшной по сравнению с перспективой всю оставшуюся жизнь проторчать там!

По пути мы с палачом, мастером Вздыней, выработали кое-какой план. То есть идея была моя, а мастер Вздыня упирался, спорил и согласился подыгрывать мне только до тех пор, пока что-то будет получаться. После первого же прокола командование он собирался взять на себя, но замолк после того, как я решительно направился к корчме.

Время было уже позднее — в Больших Звездунах в это время суток уже даже в центре города в будний день не найдешь открытого питейного заведения, тем более на окраине. Но Добрин намного больше, тут другие нравы. И все-таки корчма уже закрывалась, вышибала как раз заканчивал выносить на свежий воздух тех, кто заснул и на своих двоих покидать помещение отказывался. Дверь распахнулась прямо перед нашими носами. От неожиданности вышибала выронил транспортируемое к забору тело. Тело рухнуло на порог, не издав ни звука.

— Спасибо! — вежливо сказал я, перешагнул через оное и ступил в полутемный зал. Тут было душно, пахло потом, вином, жареной курятиной, семечками и почему-то яблочным соком. — Добрый вечер! Пива! И живее!

Корчмарь уже открыл рот, чтобы возмутиться, но узнал мастера Вздыню и сдулся. Палачам действительно по закону должны были поставлять продукты бесплатно, а уж про выпивку и говорить нечего. Я с наслаждением стянул с головы капюшон, крутя шеей, — пришлось идти, глядя почти постоянно в землю, чтобы случайно не столкнуться с теми, кто знал помощника палача в лицо. Одежка-то была с его плеча, мало ли!

Распростившись с мечтой лечь спать пораньше — таких клиентов, как мастер Вздыня, просто так за дверь не выставишь! — корчмарь со вздохом поставил перед нами две кружки. Я сделал первый глоток, задержал напиток на языке.

— Слышь, человек, а закусь к пиву есть?

— Не-а, — замотал тот головой. — Все как раз перед вами…

— Да-а? — Я мечтательно улыбнулся. — А если найду?

Видимо, в моем голосе было что-то такое, отчего корчмарь сбледнул с лица, и уже через минуту на столе очутилось полкруга кровяной колбасы, десяток сухарей и миска, полная каленых орехов. Я вгрызся в колбасу, закусывая ее сухариками и незаметно ссыпав половину орешков в кошель. Жизнь определенно налаживалась!

— А скажи-ка, любезный, — снова подал голос я, и корчмарь вздрогнул. — Все ли тут в порядке? В смысле, может, происходит чего странное?

Вышибала проворчал себе под нос в том смысле, что все было нормально, пока эти два типа не приперлись на ночь глядя. Но у его работодателя было немного другое мнение.

— А вы в каком смысле интересуетесь? — откликнулся он.

— Да так… — Я извлек из-за пояса ножик, немного покрутил его между пальцев, заодно разминаясь. — Сказывают, завелось у вас тут что-то… собаки пропадать начали…

— А-а. — Вышибала малость подобрел. — Есть такое дело. Вупыр завелся, не иначе!

— Ага, «вупыр»! — заспорил корчмарь. — Ежели б вупыр, то он бы на людей кидался. А этот всех сторожевых псов в округе извел! Соседи уже и на ночь их запирать в клетях стали, да только он намедни у Лютика — знаете Лютика? — в клеть пробрался. Крышу разворотил да кобеля прямо внутри на клочки порвал. А кобель у него здоровый был, Лютик с ним куда хошь ходил.

— В клеть пробрался, — задумался я, продолжая крутить нож.

Сие оружие мастер Вздыня вручил мне после долгих уговоров и нытья — мол, что это за некромант, и без оружия? Палач упирался и спорил долго, но, наконец, сжалившись, выдал мне самый тупой, да еще и выщербленный, ножик, явно конфискованный у кого-то из арестантов и, судя по всему, провалявшийся в кладовке с вещдоками не один год. Небось кости его последнего владельца давно уже в могиле гниют… Зарезать им можно было разве что тень, да и то по чистой случайности.