Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1944 - Александр Гогун

Например, в обзоре СД от 26 февраля 1943 г., очевидно, выявлено соединение Сабурова: «В округе Столина в настоящее время господствует интенсивная деятельность банд. Жители многих деревень отбираются, проходят медицинское обследование и при пригодности зачисляются в банды»[964].

Подпольщик АК в конце лета — начале осени 1943 г. писал, что северными районами Полесья «овладели советские партизаны, которые проводят здесь формальный призыв с помощью медицинско-призывных комиссий, терроризируют население в случае необходимости не хуже немцев»[965].

Декабрь 1943 г., бандеровское разведсообщение: «За польско-большевистской границей (т. е. в Житомирской области. — А. Г.) красные партизаны проводят насильственную мобилизацию, [призывников] годов [рождения с] 1910 по 1925. С каждого села обычно попадает от 20–60 персон. Все, кто подлежит мобилизации, прячутся, где только могут. Красные, поймав такого дезертира, расстреливают его вместе с семьей. Выезжая в село проводить мобилизацию, красные организуют гулянки… Ведут пропаганду против ОУН…»[966]

Начальник Каменец-Подольского штаба партизанского движения Сергей Олексенко вспоминал, что особое внимание уделялось набору квалифицированных специалистов: «Где мы брали врачей? Принимали тех, которые сами приходили, и мобилизовывали тех, кто попадался под руку. Раз врач или фельдшер — без разговоров иди к нам на службу»[967].

Масштабные мобилизации в партизанские отряды постоянно фиксировались в документах всех сторон военно-политического противостояния и в первой половине 1944 г. «Отдельные партизанские командиры, увеличивая численность своего личного состава, пытались таким образом добиться от УШПД соответствующего увеличения объемов материально-технических поставок в свои отряды. И поэтому нередко в составе таких формирований насчитывалось до 30 % и более невооруженных людей»[968].

Если оценивать эффективность принудительного набора в партизанские формирования, то, хотя он и привел к объяснимому снижению дисциплины, но, с военной точки зрения, в тот период для советской стороны он в целом себя оправдывал. Ушедших из партизанских рядов с осени 1942 г. до конца войны было не так много[969]: близилась победа Красной армии, а немцы и венгры, а потом и банде-ровцы обычно рассматривали перебежчиков как шпионов.

Хотя к этому способу комплектования отрядов как УШПД, так и командиры на местах нередко подходили формально, не уделяя ему много внимания, а также в погоне за количественными показателями не очень заботились о подготовке, вооружении, обучении призывников и добровольцев.

Зачастую набор в партизанские формирования проходил едва ли не вопреки здравому смыслу: «Будущих партизан отбирали даже среди заключенных исправительно-трудовых лагерей НКВД, осужденных за незначительные воинские, должностные и другие бытовые преступления из числа бывших военнослужащих, оперативных работников НКВД, милиции, прокуратуры, лиц учреждений юстиции, членов ВКП(б), лагерной агентуры»[970]. На территории КарелоФинской ССР и Севера России в партизанские отряды из ГУЛАГа рекрутировались люди, совершившие умышленное убийство, убийство в состоянии аффекта, нанесение тяжких телесных повреждений, изнасилование, организовавшие доведение до самоубийства. За фронт посылались и кадры, совершившие должностные и экономические преступления: злоупотребление властью или служебным положением, присвоение или растрата денег или ценностей, бесхозяйственность. Встречались также имущественные преступления: кража, грабеж, покупка заведомо краденого; а также воинские преступления и так называемые «преступления против порядка управления». Как пишет российский историк Олег Кулагин, «…было бы неверно думать, что такой важный аспект войны, как формирование партизанских отрядов из числа гулаговских заключенных, строился только на добровольной основе. 4-е отделы областных управлений НКВД направляли во все лагеря приказ отобрать кандидатов в партизанские отряды»[971]. Анекдотичный пример практики использования «социально близких элементов» собственно в Украине — история разведгруппы Ф. Валиева, дважды выбрасывавшегося в немецкий тыл и успешно выполнявшего порученные задания. В третий раз заместителем командира был назначен воентехник 2-го ранга, уроженец Днепропетровска Олег Сербин (1906 г. р.), до войны имевший 22 судимости и 16 побегов из мест заключения, осужденный в общей сложности на 168 лет и 8 месяцев. В анкете, заполненной им еще в глубоком советском тылу при вступлении в партизаны, Сер-бин честно описал свою «профессиональную деятельность» с 1924 по 1939 г.: «вор-рецидивист». Перед войной в лагерях он отличился на трудовом фронте, поэтому был досрочно освобожден и в 1940 г. принят в ВКП(б). В составе группы Ф. Валиева Сербин был выброшен 15 апреля 1943 г. на территорию Кировоградской области и тут же перебежал к немцам, вследствие чего 28 апреля группа была схвачена полицией[972].

Будущий Герой Советского Союза, командир соединения им. Берии Андрей Грабчак в одном из своих отчетов довольно откровенно описал принцип набора своих подчиненных: «Еще в октябре месяце