Часть целого - Стив Тольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Безусловно. Вы дадите мне взаймы тридцать тысяч долларов?
— На что?
— Бесцельно пошататься по свету. Десять тысяч для начала бы хватило.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— Нельзя рассчитывать на подачки. Надо воодушевить себя на то, чтобы зарабатывать самому.
— В минимальной зарплате нет ничего воодушевляющего.
— Я начинал с минимальной зарплаты. Никогда не принимал подачек. И сам заработал все, что имею.
— Прекрасная речь. Позор, что вы не можете произносить панегирики в свой адрес.
— Ну хватит. Мое терпение иссякло.
Рейнолд кивнул охраннику, тот вздернул меня на ноги и стиснул шею.
— Всего одно слово! — крикнул я.
Магнат вздохнул, но я видел: ему стало любопытно, что я еще могу сказать.
— Только побыстрее, — бросил он.
— Мой отец хочет с вами познакомиться.
— Кто твой отец?
— Мартин Дин.
— Никогда о таком не слышал.
— Я не сказал, что он знаменит. Я сказал, что он хочет с вами познакомиться.
— С какой целью?
— Пусть он вам сам об этом скажет.
— У меня нет времени. Дел выше крыши.
— Вы достаточно богаты. Купите дом с крышей выше нынешней.
Рейнолд снова кивнул, и охранник оттащил меня от стола. Пока меня «сопровождали» к выходу, репортеры делали снимки. Я около часа прождал Анук у входа в казино, а затем, чтобы убить время, пошел поболтаться на стоянке машин — проверяя, нет ли в автомобилях задыхающихся детей. Но таковых не оказалось.
И вернулся к подъезду казино в тот момент, когда оттуда выходила Анук. Раньше я никогда не изумлялся, поэтому не знал, что значит изумляться. Более того, считал, что люди изумляются только в книгах. Но на этот раз изумился: за Анук следовали Оскар и Рейнолд Хоббсы.
— Это Джаспер, — начала она.
— Мы знакомы. — Рейнолд улыбнулся одними уголками губ.
— Рад новой встрече, — ответил я и одарил Оскара самой теплой из своего набора улыбок, но он посчитал мое лицо не заслуживающим внимания и поэтому не заметил.
— Что происходит? — шепотом спросил я Анук.
Она повела бровями.
— Они едут с нами.
— Куда?
— Домой.
В длиннющем черном лимузине Рейнолд и сын развлекались во время поездки тем, что смотрели каждый из своего окна. А меня почти все время приковывал повернутый в три четверти профиль Оскара. Что за ноша, думал я, быть до неприличия богатым и невероятно смазливым. Но несмотря на это, он источал печаль, объяснить которой я не мог.
— Я видел ваши фотографии в журналах, — начал я.
— Неужели?
— И каждый раз у вас под рукой была потрясающая модель.
— И что из того?
— А то: где бы мне раздобыть такую руку?
Оскар рассмеялся и впервые посмотрел в мою сторону. Его кофейного цвета глаза неподвижно застыли.
— Так как, говорите, вас зовут?
— Джаспер.
Он кивнул, любезно соглашаясь с тем, что мое имя — Джаспер.
— Какие у вас вызывают чувства постоянно устремленные на вас взгляды? — спросил я.
— Дело привычки.
— Нет ощущения скованности?
— Практически нет.
— А как насчет свободы? Вы по ней не скучаете?
— Свободы?
— Сформулирую это так: вам не удастся вынуть в поезде пенис и помахать им перед пассажирами без того, чтобы ваш снимок не появился на первых страницах газет. А мне раз плюнуть.
— Зачем мне махать в поезде пенисом? — удивился Оскар.
Хороший вопрос. В самом деле — зачем?
Рейнолд кашлянул, но не для того, чтобы прочистить горло, а чтобы поставить меня на место. Я улыбнулся. Вы можете владеть всеми деньгами мира, мистер Хоббс, скупить Вселенную целиком или по частям, получать доход от звезд и прибыль от луны, но я молод, а вы стары, и у меня есть нечто такое, чего нет у вас, — будущее.
— Я слышал об этом месте. Это лабиринт, так? — заметил Рейнолд, когда мы шли пешком через лес.
— Откуда вы могли слышать? — спросил я, но он посмотрел на меня так, словно перед ним была сушеная голова — экспонат из Амазонии. Мой вопрос звучал для него так, как если бы спросили у Господа, откуда ему известно, что Адам и Ева все-таки сорвали яблоко.
— Вот уж твой отец удивится! — улыбнулась мне Анук.
Я в ответ не улыбнулся — я с ужасом представил себе эту сцену. Отец обычно не любил неожиданных гостей, что нам совершенно не мешало, поскольку гостей и не было, но теперь трудно было предугадать, как он отреагирует. Анук не понимала одного: если он однажды написал в тетрадке, что хочет что-то нашептать в огромное золотое ухо, это вовсе не означает, что он через две минуты об этом не забыл или через десять минут не написал в другой тетради, что его единственное желание — справить нужду в огромное золотое ухо. Вот тайна, которой никому не дано знать.
Мы вошли в дом. К счастью, особенного разгрома там не было — можно сказать, царил всего лишь легкий беспорядок: разбросаны книги и газеты, остатки еды не более двухдневной давности — в общем, ничего обескураживающего.
— Он настоящий гений, — сообщила Анук, словно подготавливая гостей к встрече с особым типом гения — из тех, что вместо туалета ходят на кофейный столик.
— Отец! — крикнул я.
— Убирайся! — послышался хриплый голос из спальни. Рейнолд и Оскар молча обменялись взглядами.
— Сходи-ка за ним, — предложила Анук.
Хоббсы предпочли не откидываться на подушках и неудобно устроились на диване, я пошел на поиски отца. Он лежал на кровати лицом вниз в позе морской звезды.
— К тебе Рейнолд Хоббс с сыном, — произнес я.
Он повернул ко мне голову и криво усмехнулся:
— Что тебе надо?
— Я не шучу. Анук решила, что ты впал в очередную суицидальную депрессию, и тревожится о тебе. Она просмотрела твои дневники и нашла то место, где ты пишешь, что хотел бы нашептать свои мысли в огромное золотое ухо. Убедила меня отправиться с ней на поиски самого огромного и самого золотого уха в стране. Как ни поразительно, умудрилась притащить его сюда, и теперь гости ждут тебя в гостиной.
— Кто ждет?
— Рейнолд Хоббс и его сын Оскар. И готовы выслушать твои великие идеи.
— Ты меня разыгрываешь?..
— Ничего подобного. Взгляни сам.