Дальше фронта - Василий Звягинцев

– Так вот не ответите ли вы мне, Дмитрий Сергеевич, человек куда более опытный и информированный, как такое может быть? Я не о нашей даже жизни. Но как на одной территории могут сосуществовать два разных века? Что, вроде линии перемены дат? Шаг вперед – там воскресенье, шаг назад – снова суббота?

– Очень образно сказано. Приблизительно так дела и обстоят. Вы ведь тоже пришли сюда пешком. Триста шагов и восемьдесят лет. Бред ведь с общепринятой точки зрения. И никто не знает, чем подобная ерунда может закончиться. В один далеко не прекрасный момент. В просторечии это называется – доигрались. А начиналось все очень даже приятно. Солнечное лето последнего года позднего застоя, жизнь, скучная до того, что скулы сводило.

Один очень умный человек изобретает прибор, позволяющий свободно перемещаться в любую точку пространства, в том числе и на другом конце Галактики. Всеобщая радость и торжество. Живем, можно сказать! Нет нам преград на море и на суше, в то время как все остальные сограждане продолжают влачить нудное, скудное существование.

Колонизация далекой планеты, великолепные приключения, встречи с пришельцами, любовь прелестных Аэлит…

Воронцов говорил вроде как не всерьез, с улыбочкой, будто бы бегло пересказывая чей-то фантастический роман. Только глаза его, окруженные веером белесоватых морщинок, оставались серьезными, даже печальными.

– Но за все, друзья мои, приходится платить. А уж за вмешательства в сокровенные тайны естества – по полной программе. Чем и как заплатили мы – не на один час разговора. Я б сейчас мог, как акын какой-нибудь, на пару суток растянуть повествование, аккомпанируя себе на бараньей кишке. Но незачем. У нас в компании есть любители дневники вести. Сами все прочитаете, если повезет.

Резюмируя, одно скажу. Что мы попали в тупик – это слишком слабо. Тупик – нечто определенное, конкретное, стабильное. А тут скорее верхушка потерявшей управление тридцатиметровой пожарной лестницы, за которую цепляется кучка людей. Был такой впечатляющий кадр в фильме «Безумный, безумный, безумный, безумный мир». Мотает ее из стороны в сторону, ополоумевший механик дергает бессмысленно рычаги, а персонажи срываются один за другим и летят куда придется… Мы в совершенно аналогичном положении. И мир безумный, и амплитуда разноса потрясающая.

Химеры возникают одна за другой, реальности пересекаются, кому, когда и куда лететь – неведомо.

– А выглядит все совершенно мило, – сказал Вадим, обводя глазами грандиозный и в то же время буколический пейзаж. – Спокойно так, романтично и умиротворяюще…

– Здесь – да. Здесь такой удивительный островок стабильности, пусть и на стыке времен, что может уцелеть, даже когда все остальное пойдет прахом.

– А Химеры – это что? – задал Ляхов свой вопрос. Термин вроде бы из области мифологической зоологии.

– Химеры, в нашем истолковании, представляют собой псевдореальности, сконструированные на базе нескольких взаимоисключающих предпосылок их возникновения. Сколь-нибудь долго существовать они не могут по определению, но тем не менее существуют.

– Кем сконструированные? – Ляхов изо всех сил пытался пробиться к сути.

– Вопрос не ко мне. Одни говорят – Игроками, другие предполагают – Ловушками сознания. Вполне может, что и вообще никем. Кто руководит полетом костей или тайным ходом карты? Тасуешь, тасуешь, и вдруг выходит полный преферанс! В натуре его никто никогда не видел, но в теории ведь существует! Что особенного – туз, король, дама в четырех мастях приходят в одни руки. Но вот когда придет, да за один вечер дважды, да оба раза тебе – смело считай, что ты уже в химерической реальности…

– Или ловкий шулер на раздачу сел, – предложил свою версию Вадим.

– Ну да, ну да, – согласился Воронцов. – Хватай подсвечник – и по морде! Было и такое, хватали и били. Но это уже лирика. Ответствуйте теперь вы. Каким образом вы, ребятки из параллельных миров, один из которых тоже наверняка является химерой, и я догадываюсь, чей именно, сошлись вместе и добрались вот сюда? Установкой «СПВ» Сашка вас, безусловно, не побаловал, и с Антоном вы незнакомы. Так?

– Антон? Не приходилось видеть, – ответил Вадим, и Ляхов согласно кивнул.

– А проникли мы сюда таким способом…

Выслушав, Воронцов довольно долго сидел, постукивая пальцами по крышке стола. Молчал, что-то обдумывая или просчитывая.

– Возможно, возможно, что это вариант… – вымолвил он наконец. – Но – не в моей компетенции. Придется опять объявлять большой сбор. А с Шульгиным я вас сейчас свяжу. Радио у нас по внепространству пока что работает.

– Позволено ли мне будет спросить, – начал конструировать изысканную фразу Ляхов, – Дмитрий Сергеевич, что вы с этим своим роскошным пароходом делаете? Как я понимаю, двадцать пять тысяч тонн, угля ему сумасшедший расход требуется, сотня кочегаров, матросов почти столько же. Для чего держите его и куда ходите?

– Хожу куда захочется. Вокруг шарика можно, если других забот нет. В любую горячую точку, где мое вмешательство полезным будет. Заявки товарищей выполняю, глядя по обстоятельствам…

– Завидую вам. Единственная, пожалуй, бескорыстная детская мечта. Море под килем, небо над головой, штурвал в руках – и ни-че-го больше.

– А вы, я смотрю, разбираетесь? Из флотских будете или так, книжек начитались?

– Краешком, по-дилетантски. Однако пришлось, считайте, в одиночку большой торпедный катер из Триполи до Днепро-Бугского лимана довести… – Ляхов не смог не погордиться перед понимающим человеком.

– Так вы же наш, Вадим Петрович! Ежели не врете под настроение. Какого типа? Неужто типа наших «Оводов»? Не поверю! Чтобы в одиночку.

– Типа «Страшный». Девяносто тонн, движки восемь тысяч лошадей, скорость до сорока. В одиночку, это в смысле, что штурманил один. Так еще четверо за команду работали.

– «Страшный»? Не знаю. Но все равно здорово. Я в двадцать семь лет первый раз за капитана на тральщике-пятисоттоннике в море вышел. С полным кадровым экипажем пятьдесят человек.

Ляхов развел руками. Что тут скажешь? Служба – одно, форс-мажор – другое. Догребли, и ладно.

– Имейте в виду, Вадим Петрович, другой работы не найдете, я вас на «Валгаллу» третьим штурманом сразу возьму. А хотите – сразу старшим офицером на легкий крейсер…

Часом раньше, в десятке кварталов от Арбата, в почти такой же обширной, старомодной планировки квартире, только, в отличие от первой, обставленной подлинной мебелью начала прошлого века, трое мужчин заканчивали последние приготовления.

Подогнаны, чтобы нигде не тянуло и не болталось, застежки черных, блестящих, как дельфиньи шкуры, комбинезонов, зашнурованы высокие ботинки. Только автоматы, ремни с запасными магазинами, начиненные электроникой шлемы пока лежали на столе, под рукой, так что завершить экипировку – дело нескольких секунд.