Пески Марса - Артур Кларк

Должно быть, пищи здесь на всех не хватало, если природа пошла на столь радикальные шаги. Меркуриане не были злобными тварями, но им приходилось драться друг с другом за выживание. Поскольку жесткий панцирь был практически неуязвим, они целились в ноги. Покалеченный обитатель ночной стороны обречен, поскольку он не сможет снова добраться до сумеречной зоны, прежде чем иссякнут его запасы тепла. И потому они научились с большой точностью швырял» камнями друг другу по ногам. Мой скафандр, вероятно, озадачил существо, которое я встретил, — но оно явно старалось меня покалечить. Как я вскоре обнаружил, это ему более чем удалось.

Мы до сих пор многого не знаем об этих существах, несмотря на все усилия, которые прилагаются для их изучения. И у меня на этот счет своя гипотеза. Мне кажется, что точно так же, как некоторые меркуриане приспособились к добыванию пищи в холоде ночной стороны, может существовать и другая разновидность, которая отравляется за добычей на пылающую дневную сторону. Интересно, как они выглядят?

Командор замолчал, и мне показалось, что ему не очень хочется продолжать. Но мы ждали, и он снова заговорил:

— Мы медленно возвращались на корабль, обсуждая увиденное нами существо, когда я вдруг почувствовал, что со мной что-то не так. Мои ноги начали мерзнуть — очень сильно мерзнуть. Тепло уходило из моего скафандра, поглощаемое замерзшими камнями подо мной.

Я сразу же сообразил, что случилось. Удар камня о мой скафандр повредил систему обогрева ног — и ничего нельзя было сделать, пока я снова не окажусь на корабле. А впереди было еще шесть с половиной километров…

Я сообщил остальным о том, что произошло, и мы зашагали так быстро, как только могли. Каждый раз, когда мои ноги касались почвы, я ощущал ужасающий холод, проникавший все глубже. Вскоре все ощущения исчезли, и хотя бы за это я мог быть благодарен холоду. Мои ноги превратились в деревянные обрубки, ничего не чувствовавшие. До корабля оставалось еще три километра, когда я больше не смог их передвигать. Сочленения скафандра замерзли намертво.

Моим товарищам пришлось меня нести, и я на какое- то время потерял сознание. Я пришел в себя, когда мы еще не добрались до цели, и мне показалось, будто я брежу. Все вокруг меня было залито светом, в небе сверкали яркие разноцветные полосы, над головой плыли огненные волны. Аврора, сияние которой намного ярче на Меркурии, чем на Земле, внезапно решила устроить одно из своих представлений. По иронии судьбы я не мог его достойным образом оценить — ибо, хотя все вокруг как будто пылало, сам я замерзал насмерть.

Я не помню, как оказался на корабле; когда снова очнулся, мы уже летели назад на Землю. Но мои ноги так и остались на Меркурии.

Воцарилось долгое молчание. Затем пилот бросил взгляд на хронометр и воскликнул:

— Ах, черт! Я еще десять минут назад должен был проверить курс!

Напряжение разрядилось, командор, судя по всему, закончил свое повествование, и мы начали мысленно возвращаться с Меркурия к реальности.

В течение последующих нескольких минут пилот был занят своими приборами. Первые космические навигаторы могли полагаться лишь на звезды, но теперь для определения положения корабля в пространстве существуют всевозможные радиолокационные устройства. Утомительными астрономическими расчетами приходится заниматься, лишь находясь далеко от дома, вне зоны радиосвязи с земными станциями.

Я наблюдал, как пальцы пилота непринужденно бегают по клавиатуре калькулятора, когда он неожиданно застыл над панелью, затем очень осторожно тронул несколько клавиш и снова повторил расчеты. На табло появился ответ — и я понял, что случилось нечто непредвиденное. Несколько мгновений пилот смотрел на цифры, словно не в силах поверить. Потом он отстегнул ремни, удерживавшие его в кресле, и быстро переместился к ближайшему иллюминатору.

Я был единственным, кто это заметил; остальные спокойно читали в своих креслах или пытались вздремнуть. Иллюминатор находился всего в двух метрах от меня, и я направился к нему. В космосе виднелся диск Земли — планеты, в сторону которой мы медленно падали.

И тут словно ледяная лапа сжала мою грудь — на мгновение я даже перестал дышать. Я знал, что к этому времени Земля должна уже быть значительно больше, чем когда мы сошли с орбиты госпиталя. Однако, если мои глаза меня не обманывали, она была меньше, чем когда я видел ее в последний раз. Я снова посмотрел на пилота, и выражение его лица подтвердило мои опасения.

Мы улетали в космос.

— Командор Дойл, — сказал пилот неожиданно тонким голосом. — Можно вас на минуту?

Командор пошевелился в своем кресле.

— Черт побери, я почти заснул!

— Прошу прощения, но… в общем, у нас проблема. Мы… мы сошли с орбиты.

— Что?!

Рев командора разбудил остальных. Могучим усилием командор вытолкнул себя из кресла и устремился к панели управления. Последовали быстрые переговоры с несчастным пилотом, затем командор сказал:

— Соедините меня с ближайшей ретрансляционной станцией. Беру управление на себя.

— Что случилось? — шепотом спросил я у Тима Бентона.

— Кажется, я понял, — ответил Тим, — но пока не хочу делать выводы.

Прошло четверть часа, прежде чем кто-либо счел нужным объяснить мне происходящее, — четверть часа лихорадочной деятельности, переговоров по радио и молниеносных расчетов. Затем Норман Пауэлл, которому, как и мне, ничего больше не оставалось, кроме как наблюдать, сжалился надо мной.

— На этом корабле лежит проклятие, — с досадой сказал он. — Пилот допустил навигационную ошибку, которая может показаться невозможной. Он должен был уменьшить нашу скорость на одну целую пять сотых километра в секунду, но вместо этого увеличил ее на ту же самую величину. И потому, вместо того чтобы падать к Земле, мы летим в космос.

Даже мне трудно было представить, что кто-то может совершить столь невероятную ошибку. Позднее я узнал, что она относится к разряду тех вещей — подобно посадке самолета колесами вверх, — которые не столь уж сложно совершить, как может показаться. Находясь на летящем по орбите корабле, невозможно сказать, в каком направлении и с какой скоростью ты движешься. Все делается с помощью приборов и расчетов — и если на каком-то этапе перепутать минус с плюсом, можно запросто направить корабль не в том направлении.

Естественно, для предотвращения подобных ошибок выполняются другие проверки. Но на этот раз то ли что-то не сработало, то ли пилот не стал их проводить. Лишь намного позже мы узнали, что случилось на самом деле. Истинным виновником оказался заклинивший кислородный клапан, а вовсе не незадачливый пилот. Я был единственным, кто потерял тогда сознание, но остальные тоже пострадали от последствий кислородного голодания. Это весьма опасный недуг, поскольку ты даже не отдаешь себе отчета в том, что с тобой что-то не так. Это примерно так же, как, напившись пьяным, ты можешь совершить множество дурацких ошибок, при этом будучи уверенным, что поступаешь абсолютно правильно.