За Уральским Камнем - Сергей Жук

Остатки племени саха уходили на север уже знакомым ущельем реки Сармы. Мелководная каменистая река сама служила проходом среди горного лесистого кряжа. Верхом на волах кочевники двигались по широкому руслу реки. Вода едва доставала до брюха животных, и те без особых усилий брели, на ходу утоляя жажду, непрерывно жуя траву, густо растущую на островках мелководья. Эти на удивление выносливые животные могли идти так бесконечно, как и их хозяева, способные дремать на ходу и принимать пищу. Лишь ночная мгла заставляла остановиться орду. Волы ложились на землю, а люди, приготовив пищу, насытившись, завернувшись в шкуры, располагались рядом.

Дарью никто не охранял и почти не обращал внимания. Для них она была слабым больным пленником, который скоро сам по себе сгинет, не выдержав тягот пути. Ее доспехи оказались слишком малы для широкоплечих воинов саха, и те потеряли к ним всякий интерес, несмотря на богатое их убранство, которое, впрочем, не имело для них никакого значения. Дарье даже позволили их подобрать, и теперь они, завернутые в шкуру, составляли ее единственную поклажу. Лишь старый воин уделял Дарье немного внимания, бросая при случае кость с остатками жилистого мяса, которое было не по его старым зубам.

Как-то неожиданно река Сарма, превратившись в ручей, исчезла среди горных холмов, а вскоре на смену ей, другие ручьи зашумели в оврагах, сливаясь между собой, образуя многочисленные безымянные речушки и речки.

Мысль о побеге часто приходила в голову непутевой дивчине. Но побег тут же ассоциировался с возвращением блудной сестрицы, что приводило Дарью в бешенство. Быть кем угодно: пленником, дикарем, разбойником, промысловым, но только не сестрой, не девкой, не бабой. Вот как повлиял вздорный характер, а может, и деревянная палица на хорошенькую девичью головку. И она всячески стала скрывать свое женское начало, причем весьма талантливо и с удивительной находчивостью.

Многодневные странствия по тайге подошли к концу. Речушка, вдоль которой шли сибирцы, после слияния с другими приобрела уже достойный вид и стала пригодной для сплава. Здесь племя остановилось. Чего они ждали, Дарья так и не узнала. Напавшие на них лесные братские после короткой, но яростной схватки перебили всех саха. Пользуясь всеобщим переполохом, Дарья затаилась в дупле огромного трухлявого пня. Ослепленные победой и добычей, братские ликовали. Они собрали оружие, имущество убитых, разбежавшийся скот и скрылись в лесных зарослях так же неожиданно, как и появились.

Кругом валялись полураздетые трупы людей, брошенные на съедение диким животным. Понимание того, в каком положении она оказалась, стало постепенно приходить в сознание девушки. Вздорный характер, смелость и выносливость, — все теперь не имело значения. Ведь она просто слабая девушка, оказавшаяся одна среди тайги, бескрайней, враждебной и неведомой. Ей удалось отыскать убитого стрелой вола. Братские забрали лучшее мясо, но для Дарьи и эти жалкие остатки давали какую-то надежду.

Смастерив нечто схожее с мешком, сложив туда неожиданный провиант, девушка побрела вниз по реке. Почему вниз, она и сама не знала, то было направление, куда ушли братские.

Эти дни были ужасны. Дарья брела и брела. Все происходило, как в полусне, и воспринималось кошмаром. Сырое, несоленое мясо вызывало отвращение и с трудом лезло в рот, ведь она не могла развести даже костра. Но это было полбеды. Вскоре мешок пропитался тошнотворным запахом тухлого мяса. Это был конец.

Девушка пыталась найти луковицы сараны, дикий чеснок, жевала все, что поддавалось ее зубам. Но все было бесполезно: незнание и непонимание тайги делало ее враждебной пришлому человеку. Так же в полусне, где-то на берегу, она увидела небольшую рыбацкую лодку. Искусно сделанная из бересты, она была легка даже для подростка, но на этот раз Дарье пришлось приложить огромное усилие, чтобы столкнуть ее в воду, а самой забраться и лечь на дно лодки. По берегу бежали какие-то люди, кричали, махали руками, но все это было ей безразлично.

Дарья потеряла сознание, а юркая лодочка, проворно выйдя на стрежень, понесла ее вниз по течению реки Лены.

Князь Петр Шорин не находил себе места. Отчаянная погоня закончилась неудачей. Отряд саха оказался проворнее своих преследователей. Их трупы уже источали зловонный запах, когда четверка друзей вышла к берегу Лены. Лесные братские, чей улус был в трех днях ходу, сообщили, что это они побили остатки пришлых, что воевали ольхонских братов, а несколько дней позже неизвестный похитил у рыбаков лодку. Рыбаки хорошо его разглядели. С виду это был мужик, но без бороды, ростом невелик, а сложением хил. Очень был грязен и оборван, но видом на якута не похож.

Дальнейшей путь был невозможен. Без запасов и должной подготовки, ибо все было оставлено на острове, то — верная смерть.

Теперь они снова вернулись на Ольхон. Сибирь, как огромная воронка, засасывала их все глубже и глубже, превращая надежду вырваться отсюда в радужную, несбыточную мечту.

Приближалась осень. Непрерывные дожди превратили тайгу в сплошные болота. Еренсей-тайша уговаривал братьев остаться зимовать у него. Зима на острове мягкая, малоснежная и сытая. Охота изобильная и легкая, а встанет лед в заберегах, добывать нерпу начнут. Нерпячий мех не хуже кампуса, и на лыжи, и на унты идет, а верхней одежде сносу нет.

— Отдохнете, наберетесь за зиму сил, — убеждал он Шориных, — справите новую одежду, и тогда в путь. А Дарья, если жива осталась, то не пропадет. Что с нее станет? Это тунгус может в тайгу уйти и там исчезнуть, как медведь. А девка всегда с людьми на реке будет.

Одежда, особливо верхняя, у друзей действительно изрядно поистрепалась. Тяготы путешествий, многочисленные драки сказались на ней не лучшим образом. Некогда добротные кафтаны, шубы превратились в жалкие лохмотья. После долгих раздумий решено было зимовать на Ольхоне.

Сентябрь 1631 года. Верховья реки Лены.

Историческая справка. Бекетов Петр Иванович, землепроходец, из служилых людей. Дата рождения точно не установлена. Ближайшие предки П.И. Бекетова принадлежали к слою провинциальных детей боярских. В 1641 году сам Петр Бекетов в челобитной указывал: «А родители, государь, мои служат тебе… по Твери и по Арзамасу по-дворовому и по выбору». В январе 1627 года Бекетов лично подал в приказ Казанского дворца челобитную с просьбой о назначении его стрелецким сотником в Енисейский острог. В этом же году поверстан стрелецким сотником с денежным и хлебным жалованьем и отправлен в Енисейск. В 1628–1629 гг. участвовал в походах енисейских служилых людей вверх по Ангаре. Заложил Рыбинский острожек (1628). 30 мая 1631 года Бекетов с отрядом в 30 человек был послан по указанию Енисейского воеводы Семена Ивановича Шаховского на службу на реку Лену. В сентябре 1631 года Бекетов достиг Усть-Кутского зимовья, где и зимовал. Отсюда осенью с отрядом в 20 казаков, сходил вверх по Лене. Отряд направился к улусам племени эхэритов, братских людей, живущих в верховьях Лены, но привести под государеву руку тогда их не удалось.