Post-scriptum (1982-2013) - Джейн Биркин

После пяти дней, проведенных в Авиценне, я продолжала чувствовать себя очень плохо; шесть коробок с хитроумным приспособлением для переливания крови, шприцы и больничные халаты были под рукой.

Понедельник, вторник, среду Габ провела в Париже. Она обо всем позаботилась. Я попросила дочерей больше не звонить ей, интересуясь моим здоровьем; чтобы зря не пугаться, пусть лучше звонят сразу мне.

Приходил Бельгити с женой на ужин. Он сказал, что для душевного комфорта очень важно иметь работу, например, в случае с трансплантацией печени это гарантирует 50 % успеха. Кейт слышала то же самое. Я вспоминала гастроли и маму. Бельгити сказал, что нужно избегать перелетов или хотя бы надевать маску на тот случай, если рядом кто-то начнет кашлять.

Больше недели я на антибиотиках.

Пульмонолог назначила мне встречу на понедельник. Пойду сдам анализы. Может, ей удастся побороть инфекцию.

Пульмонолог из больницы Святого Людовика сказала мне: «Вы очень больны». Я чувствовала, что больна, да. Они через нос вставят мне в легкие трубки, это вам не прогулка на теплоходе, но я буду думать об Эли и папе. Было так здорово вчера четыре часа общаться с Шарлоттой, мы говорили о маме, Пемпи, папе, войне. Здорово было поболтать с ней!

О Господи, мои ноздри слишком малы для трубок. Но у других людей они не больше. У меня пошла бы носом кровь, но после трех безуспешных попыток они решили делать это через горло. Поскольку я трусиха, я согласилась, ведь нос – это очень больно.

Дебильный тип сказал: «Расслабьтесь и опустите плечи», он держал меня за руку, пока они вставляли мне в горло трубки, мне казалось, я тону, и хотела их побить. Это длилось очень долго. Пульмонолог была довольна, она добилась, чего хотела. Шарлотта сейчас придет, я заказала розовый олеандр для мамы Авы. Говорить я не могу. Шарлотта рассказала, как дела у Эли. Вроде ничего. Они вместе хохотали. Какой соблазнитель.

Я харкаю кровью. В приемной зазвонил телефон, спрашивали Джейн Биркин. «Нет! Это или страховая компания, или журналист!» Моя дорогая Шарлотта скоро придет, и это чудесно. Лу сегодня выступала в прямом эфире на одной из радиостанций. Она – само совершенство, Джон играет на гитаре тихонько, чтобы ее голос был слышнее. Она создана для этого. Я так счастлива за нее.

Шарлотта беспокоится по поводу концертов в Монте-Карло. Для меня очевидно, что наш дуэт важен, но она снимается в двух фильмах, у Ларса фон Триера и в комедии. Глюзман меня заверил, что найдут кого-то мне на замену. Я не вижу, кто бы это мог быть. Но жизнь слишком коротка, Эли болен, а тут еще я, я не хочу, чтобы она была несчастна из-за меня, я вижу ее по-новому, и вчера, и сегодня, и это такая отрада для меня. Хорошо, когда мы с ней вдвоем.

Господи, 8 утра. Больно, как больно! Они дали мне два анальгетика, но толку никакого. Все просят меня расслабиться, но я не могу дышать.

9 часов. Думаю, пульмонолог спокойна, поскольку электрокардиограмма хорошая. Значит, это был не сердечный приступ, а последствие жуткой вчерашней фиброскопии.

Среда. В этот день должен был состояться концерт в Монте-Карло. Но это было бы трудно, я не в состоянии дышать и ходить.

«Я хочу выздороветь, чтобы увидеть, как расцветают ландыши», – сказал Эли.

* * *

Пятница 22 июня

Я проснулась от ужасной боли. Бедная Габ была со мной. Я позвонила Глюзману, чтобы он понимал, что происходит. Три часа со мной возились врачи скорой помощи, боль все нарастала, в вены ввели морфий, доктора все очень милые, меня перевели в другую клинику. Пришли Кейт и Лу. В таком состоянии я провела всю ночь, думала, что это и впрямь сердечный приступ. Я по-прежнему не могу ни дышать, ни говорить, бедное сердце работает с большой нагрузкой. Шарлотта позвонила из аэропорта Ататюрк, везет мне лукум. Все концерты отменены до сентября. Пульмонолог из клиники Святого Людовика сказала, что, возможно, у меня инфекция попала в кровь, это все осложняет; ну что ты будешь делать – сначала инфекция попала в зуб, теперь в кровь. Она надеется обнаружить ее. Еще большая доза антибиотиков введена в вены, она объяснила, что перикардит – это побочное явление. Вечером была Лу, потом Шарлотта, мне было плохо от морфия, после пришла Кейт. Мои три малышки. Кейт принесла кардиганы и пуховик, потому что я мерзла.

Сегодня утром вымыла голову, чтобы иметь хоть сколько-нибудь сносный вид, в 10 встреча с типом из страховой компании. У него была рыбья голова. Но перикардит и абсцесс в зубе никак не связаны с раком, вернее, связаны – отсутствие иммунитета как раз играет огромную роль. Но откуда ему знать. Я оставила их всех в палате, чтобы сделать рентген зуба перед тем, как его вырвут.

* * *

26 июня

Эли дают морфий. Я сказала, что навещу его, бедняжку.

Аун Сан в Париже. Я не смогла с нею повидаться вчера в Елисейском дворце. Она грустная-грустная, тринадцать лет жизни посвящены борьбе. Попробую тайком встретиться с ней завтра, ею занимается Глюзман.

Хотелось бы мне поправиться.

Была разбужена телефонным звонком, звонил Дрюкер. Спросонья подумала: «О, черт, я что, уже умерла?» Значит, все уже в курсе, что со мной, из-за отмены концертов. У меня такое впечатление, что я в какой-то далекой стране. Завтра приезжает Эндрю. А станет ли мне лучше? Вот вопрос.

Через два часа звоню Эли. Меня привозят на каталке в мэрию для встречи с Аун Сан.

Она пришла, улыбнулась мне, взяла меня за руку, села совсем близко; глаза у нее большие и черные. Сказала, что была в отчаянии, узнав, что я больна. Я боялась, что она забыла. Но она все помнит, и о свитере, и об открытках. Я спросила, что я могу сделать, что мы все можем сделать, чтобы помочь ей. Она оставалась полчаса.

Возвращение в клинику Авиценны, температура повышалась, Эндрю был там, он сказал, что я похожа на Чака Хестона, держащего скрижали в «Десяти заповедях»! Пришла Кейт, была так предупредительна и добра. Мой телевизор не был оплачен, она за него заплатила.

* * *

2 августа

Невозможно сниматься в фильме Матьё Деми из-за химиотерапии, и это меня убивает. Я всем доставляю кучу хлопот и порчу жизнь. Рак вернулся. Рак – это 50 % настроения. Мои дочери, Габ, Эндрю, Линда и Мишель оказывают мне необходимую поддержку.

Эли невыразимо страдает, он никогда больше не сможет ходить.

Я ввязалась в эту авантюру. И