Кардонийская рулетка - Вадим Панов

— Расслабляешься?

— Хочешь кофе?

— За ним и пришел. — Драмар наполнил металлическую кружку из большого термоса — кофе варили во время посадок, и он успел изрядно остыть, — уселся на лавку и вытащил из набедренного кармана комбинезона карту.

— Прикидываешь, куда полетим после «Грозового леса»?

— Думаешь, эта база тоже пустая?

— Все может быть.

Накордо кивнул, нервным жестом разгладил карту и вздохнул:

— Это будет означать, что мы опоздали.

Точка «Грозовой лес» находилась в двухстах лигах от побережья, следующая крупная база — морская, «Карлонар». Если в «Лесу» войск нет, значит, быть они могут только у моря. Или уже в транспортах.

— Дерьмово.

— Согласен. — Драмар глотнул кофе, помолчал, рассеянно разглядывая карту, и негромко спросил: — Мы провели три сеанса связи, как думаешь, землеройки уже догадались, что в курятник пробралась лиса?

— Скорее всего, — спокойно подтвердил Усицкий. — Одну-две шифрованные передачи они еще могли пропустить, но три — вряд ли.

— Скоро они сопоставят радиограммы с рассказами о неизвестном паровинге, и на нас начнется охота.

— Значит, нужно ускоряться…

— Коммандер! — Дверь в «салон» распахнулась, и на пороге появился капрал Жибер. — Кажется, нашли.

Если верить астрологу, до точки «Грозовой лес» оставалась еще сотня лиг, но торопиться туда больше не имело смысла. Потому что приотская армия стояла тут: бескрайнее море палаток в бескрайней степи. Солдаты. Огромное количество солдат: бегущих, марширующих, стреляющих и отрабатывающих штыковой бой. Драмар поймал себя на мысли, что никогда не видел столько солдат одновременно, никогда не думал, что кто-то на Кардонии соберет такую армию.

Но если число солдат просто поражало воображение, то количество аэропланов и цеппелей повергло ушерцев в ступор. Десяток? Какое там — десятки! А самолетов как будто сотни! Аэропланы стояли на земле, крылом к крылу, рядами до горизонта. Каждый по отдельности — хиляк, но, собранные вместе, они превращались в грозную силу.

— Святая Марта, а это что за монстры?

— Авианосцы, — отрывисто ответил Накордо. — Я читал о них.

— Галанитское изобретение?

— Да.

Невероятных размеров цеппели, меж сдвоенных «сигар» которых располагалась взлетная палуба. Авианосцы появились на вооружении меньше года назад, и Накордо никак не ожидал увидеть их на Кардонии.

— Компании действительно нужна наша планета.

— Что? — не расслышал Чебер.

— Мы в большом дерьме!

— Согласен!

Авианосцев пять, кроме них — несколько доминаторов и десятка два, если не больше, безоружных цеппелей, похожих на обычные грузовики.

— Транспорты? — шепотом предположил Усицкий.

Капитан без спроса вошел в кабину пилотов и встал между креслами, изумленно разглядывая невиданное скопление войск.

— Десантные транспорты, — уточнил Чебер. — Я видел такое на Менсале.

— Десантные?

— Посмотри направо, — предложил Накордо.

Усицкий послушно повернул голову и выругался, увидев в лазурном небе множество белых парашютов.

— Отрабатывают высадку.

— Куда?

— Догадайся.

— Проклятье!

Ошарашенные летчики напрочь позабыли об осторожности и едва не прозевали зенитную батарею: Драмар увел машину с линии огня в последний момент.

— К бою, синьоры! — распорядился Накордо. — Возможно, придется прорываться.

— Уйдем! — проворчал Чебер. — У нас фора!

— Ипатый пень…

У них действительно была фора: пока поднятые по тревоге летчики добегут до машин, пока взлетят, пока наберут скорость — все это давало паровингу время убраться из опасной зоны. Но…

Но набитая войсками база охранялась гораздо лучше опустевших объектов правого берега. Или же звено истребителей совершало учебный вылет — какая теперь разница? Четыре аэроплана выскочили из-за облаков, и правый борт «бродяги» принял четыре пулеметные очереди. Железо по железу, дырки там, где их быть не должно, свист пара из пробитого соединения, погибший термос и уверенный голос Накордо:

— Жиберу проверить состояние кузеля!

— Надо прибавить! — заметил Чебер, вытирая о штаны вспотевшие ладони.

— Я знаю, — цедит Драмар.

Надо бы и ответить, не подбить, так хотя бы отогнать врага подальше, но «бродяга» бегун, а не боксер, два пулемета: курсовой и задний — это все, чем он может похвастаться. Противостоять атаке с борта разведчикам практически нечем.

А потому Накордо орет:

— Рама! Хоть что-нибудь!

— Я стараюсь!

Радисты перетасовались по боевому расписанию: Усицкий теперь у станции, а лейтенант стал пулеметчиком, «держит» заднюю полусферу. Его башня вращается, склонение ствола — десять градусов, и Рама способен кое-как защищать паровинг.

— Есть!

Шестиствольный «Гаттас» заходится в истерическом визге, создав раскаленную завесу, через которую не смог прорваться один из аэропланов. Клюнул носом и нырнул, едва не задев крыло паровинга. Ушерцы встречают его гибель громкими воплями, но остальные аэропланы уже на вираже, собираясь вновь выйти на ударную позицию.

— Еще одно схождение, — рычит Накордо, бросив взгляд на медленно ползущую вправо стрелку спидометра. — Больше не будет — оторвемся!

— Они бьют по двигателям! — подал голос Чебер.

— Я знаю!

Двигатели огромны, но попасть в них нелегко. Восемьдесят лиг в час у аэропланов, сто пятьдесят у паровинга — огневой бой длится несколько секунд, точный прицел — мечта, остается полагаться на удачу и… скорострельность. В которой «Гаттас» давал «Шурхакенам» пять стволов вперед.

— Есть!

Второй аэроплан идет на жесткую посадку, оставляя за собой траурно-черный шлейф дыма.

— Раму к ордену!

— Если прорвемся — обязательно!

— А куда мы денемся?

«Гаттас» снова визжит, но резкий, рвущий уши звук кажется разведчикам лучшей на свете музыкой.

А скорость уже высока, и третьего схождения не будет — аэропланы безнадежно отстали.

в которой Йорчик догадывается, Лайерак много говорит, у Мерсы приключение, а Помпилио оказывается в тюрьме

— Гатова уважают, потому что гений, но никто не любит.

— Почему? — удивился Йорчик и тут же хлопнул себя по лбу: — Мог бы не спрашивать: потому что гений.