Русский волк - Андрей Астахов

Конечно, в Марблскалл ты не поедешь. Отправляйся в Эленшир и расскажи, как поступают с сидами в Румастарде. Меч оставь себе, это мой подарок за твою службу. Он хорошо послужит тебе в грядущей битве с круглоухими убийцами. И вот тебе еще двадцать левендаллеров, на первое время хватит. Не забудь взять еды и питья на дорогу.

— Учитель! — Элейс встал на колени, принял оружие. — Клянусь, что выполню вашу волю.

— Иди, не медли… Бренель!

Второй ученик тоже получил меч, письмо и двадцать левендаллеров. После этого Вало подозвал к себе садовника.

— Ты не воин, Парар, так что вот тебе сто золотых и моя благодарность за верную службу. Отправляйся в путь и пусть предки благоволят тебе.

Поварихе Иане оружейник тоже вручил кошелек с сотней монет, и толстушка ушла из дома, в котором проработала почти двадцать лет, вытирая слезы.

— Мариана, — обратился Вало к молодой служанке, — я рассчитывал, что ты проживешь в моем доме много лет, но судьба распорядилась по-иному. Теперь я один возьму на себя заботу о моей жене. Прими эту плату за свои труды и начни новую жизнь подальше от этих мест.

Мариана побледнела: она поняла, что хотел сказать Вало. Взяв кошелек, девушка быстро поднялась на цыпочки, поцеловала старого мастера в щеку, потом низко поклонилась ему и выпорхнула в дверь. Оружейник и Маро остались вдвоем.

— У меня будет для тебя особое поручение, друг мой, — начал Вало, — потому что я доверяю тебе больше, чем остальным. Но сначала ты поможешь мне кое-что сделать…

Следующие два часа оружейник с помощью Маро осуществлял свой замысел. Когда с работой было покончено, Вало привел парня в обратно столовую, достал из буфета бутылку лучшего эленширского вина и налил себе и Маро.

— Чувствую, что нашим закланием дело не закончится, и гардлаандцы пойдут войной на Эленшир, — сказал он. — Мы должны помочь нашим собратьям. В этой сумке две тысячи левендаллеров наличными и банковские боны на предъявителя еще на тридцать тысяч золотых. Это все мои деньги, Маро, и я передаю их тебе. Пятьсот золотых твои, распоряжайся ими, как пожелаешь, а остальные деньги отвези в Колкерри и отдай королю Аврелю — пусть это будет мой вклад в общее дело. Этих денег хватит, чтобы вооружить целую бригаду. И еще, я прошу тебя найти Беа, — ты однажды видел ее здесь, в этом доме, — и передать прощальный подарок от меня, — Вало взял со стола кинжал и передал ученику. — Пусть вспоминает меня добрым словом и отомстит за нас круглоухим.

— Все сделаю, как вы велите, мастер, — с жаром ответил юноша, прижимая кинжал к сердцу.

— Элейс и Бренель забрали двух лошадей из конюшни, ты же заберешь двух оставшихся. Скачи и нигде не останавливайся, пока не доберешься до Эленшира, — тут Вало ласково потрепал юношу за плечо. — Ты был мне как сын, Маро. И спасибо тебе за все.

— Мастер, я…подумал. Вам тоже надо бежать!

— Нет, Маро. Я не могу оставить жену. И еще, я хочу дать свой последний бой.

— И все же, мастер…

— Ступай, сынок. Духи предков да помогут тебе. Будь осторожен.

— Прощайте, учитель.

Маро ушел. Оружейник допил свой бокал, налил еще вина. Он пил, пока бутылка не опустела. Покончив с вином, вернулся в свою комнату и долго лежал на разобранной кровати, глядя в потолок. Вспоминал.

Перед тем, как подняться к Эсмель, он еще раз проверил все окна и двери на первом этаже. Все они были заперты, и погромщикам не удастся застичь его врасплох. Он встретит их как положено…

Когда он вошел в кухню, чтобы проверить дверь черного хода, то почувствовал запах овсянки на молоке. Все случилось так внезапно, что Мариана не успела убрать со стола завтрак Эсмель. Фарфоровый горшочек с кашей, тарелка и любимая зеленая чашка Эсмель стояли на подносе, и Вало, увидев их, уже не мог сдерживать себя. Да и не хотел.

Он рыдал в голос, так же, как в тот страшный день, когда с Эсмель случилась беда. Успокоившись, подошел и положил ладонь на горшочек — каша была еще теплой. Умывшись в бадье с холодной водой, Вало вытерся кухонным полотенцем, взял поднос и пошел в комнату Эсмель.

— Я отпустил Мариану и всех слуг, — сказал он, наполняя ее тарелку. — Сегодня я сам поухаживаю за тобой, родная. Ты не против?

Он кормил ее с ложечки и больше всего боялся, что жена заметит, как дрожат у него руки. Когда Эсмель поела, он остался сидеть на краю постели, и они смотрели друг на друга так, будто встретились после долгой разлуки.

— Я люблю тебя, — сказал Вало, наконец, и поцеловал жену. — Я люблю тебя.

Время шло, и в спальне стало темнеть. Солнце заходило за крыши соседних домов, и Вало почувствовал, как им овладевает ужас. Он много раз представлял себе, как придет за ним смерть, но не ожидал, что ему будет так страшно.

Тьма постепенно сгустилась над городом, и каждый звук, казалось, нес в себе угрозу. Вало пытался себя успокоить тем, что его домочадцы уже давно покинули проклятый город и держат путь на запад, в Эленшир. Они, в отличие от него, смогут увидеть зеленые луга и священные дубы Эленширского леса. Они отомстят за него и Эсмель…

Внезапно Вало заметил, что за окнами стало необыкновенно тихо. В другие дни шум Румастарда не затихал до глубокой ночи — гремели по камням мостовых колеса повозок и копыта лошадей, кричали прохожие, звучала музыка из таверн и горланили песни пьяницы. Нынче тишина была полной. Мертвой. А потом в этой зловещей тишине грянул колокол башни Рашмай-колледжа, возвышающейся над Румастардом, и ему немедленно начали вторить колокола башни Бел-Ашар и разбросанных по городу храмов Тринадцати.

Теон Браннер, да благословят его предки за предупреждение, сказал правду. Началось.

— Я сейчас, — шепнул Вало жене. — Я сейчас вернусь.

Он сбежал на первый этаж и быстро завел механизмы на рудничных картузах, расставленных у колонн справа и слева от входа в холл и под лестницей, ведущей на второй этаж. Теперь, чтобы запустить их одновременно, нужно было всего лишь дернуть за длинные шнуры, протянутые к дверям спальни Эсмель. Когда-то алмутские маркшейдеры хвалили безотказность его пусковых механизмов и хорошо заплатили за них. Вало надеялся, что и в этот раз они сработают как нужно. Ста фунтов алмутарского гремучего снега хватит за глаза, чтобы заставить этих тварей поплясать…

На темных улицах уже метались огни, слышались крики, хлопки из громострелов и яростный лай собак. Через короткое время раздались удары в