Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству - Шервин Нуланд

Среди самых честных и тем более самых энергичных реформаторов был городской советник Рудольф Вирхов. Увлеченные его энтузиазмом, гражданские власти приняли предложенные им программы по улучшению канализационной системы, реконструкции старой неэффективной организации больниц и разработке новых критериев гигиены для государственных школ. Благодаря его стараниям были введены более строгие методы контроля качества пищевых продуктов и повышены стандарты подготовки младшего медицинского персонала. За четыре десятилетия его службы на благо города во всех областях общественного здравоохранения произошли серьезные изменения. К концу столетия его сограждан берлинцев, являвших собой отдельные составляющие столичной жизни, окружала во всех отношениях гораздо более питательная и чистая среда, чем та, в которой они находились, когда ученый начал свою деятельность в 1859 году. Весь организм Берлина стал значительно здоровее. После смерти Вирхова в 1902 году Британский медицинский журнал совершенно справедливо отметил: «Не будет преувеличением сказать, что современный Берлин является великолепным памятником его самозабвенного служения своей стране». Вирхов сделал для физиологии своего города то же, что совершил Кристофер Рен для анатомии Лондона.

Однако в вопросах, имевших исключительно политическое значение, усилия Вирхова в значительной степени были напрасными. Под управлением юнкера Отто фон Бисмарка Германия после 1862 года неизменно продолжала курс на консерватизм, шовинизм и всестороннее превосходство над другими европейскими странами. По мнению Бисмарка, имперской Германией должны были управлять высокородная аристократия и прусские землевладельцы. Хотя, как это ни парадоксально, за время его пребывания в должности было совершено немало либеральных и демократических завоеваний, но они были направлены лишь на то, чтобы умерить требования прогрессистов и «потушить огонь социалистов», как формулировал сам Бисмарк. Суть созданного им режима была выражена одним предложением в первой официальной речи, произнесенной им после его назначения на пост премьер-министра: «Важнейшие вопросы нашего времени решаются не речами и постановлениями большинства – это было главной ошибкой 1848 и 1849 годов, а только кровью и железом».

В тот год, когда Бисмарк стал лидером Германии, Рудольф Вирхов был избран в Палату представителей, или, как ее еще называли, Палату депутатов – нижнюю палату Прусского сената; верхней палатой была Палата лордов. Возникшее на основе личной антипатии противостояние между двумя этими темпераментными волевыми людьми сохранялось до конца политической карьеры канцлера в 1890 году. Вирхов из примитивного провокатора, каким он был в 1848 году, вырос в зрелого общественного деятеля, аргументированно и последовательно выступавшего против существующего режима; он стал основателем немецкой Прогрессистской партии – постоянного антагониста махинаций Бисмарка, привлекая в нее новых членов силой своего авторитета.

Конфликт достиг своего апогея в 1865 году. Вирхов как председатель финансового комитета Палаты депутатов добивался отклонения требования Бисмарка увеличить ассигнования на расширение немецкого флота. Чтобы навсегда отделаться от своего назойливого противника, Бисмарк обвинил яростного лидера оппозиции в том, что во время дебатов он назвал его лжецом. То, что канцлер сам довольно часто прибегал к недостойным средствам борьбы, не вызывало сомнений у его современников, и Вирхов, конечно, не был первым соперником, бросившим ему вызов. Тем не менее мускулистый импозантный юнкер отправил худощавому близорукому профессору письмо с вызовом на дуэль, выбрав своим секундантом военного министра. Со стороны Бисмарка подобный поступок выглядел как проявление трусости: мастерски владеющий мечом и пистолетом, обладающий опытом и всеми навыками прусского дуэлянта, пользующийся сомнительной репутацией, он опустился до мести, вызвав насмешки своим неприглядным поступком. На самом деле Вирхов в ответ только расхохотался. Еще большее удовлетворение ему приносила возможность заставить и других хихикать над нелепостью ситуации, согласившись принять вызов только в том случае, если его противник не возражает против сражения на скальпелях. Своим полным сарказма ответом он намекал, что его жизнь слишком важна, чтобы бездумно приносить ее в жертву самолюбию канцлера. Дуэль так и не состоялась.

Но после того как Бисмарку удалось втянуть Пруссию в столь желанную для него войну против Австрии и остальной части Германии в 1866 году, при этом добиться успеха в этом рискованном предприятии, его влияние возросло, и среди оппозиционеров наметился серьезный раскол. В тот момент Германия значительно продвинулась на пути к объединению – результату, к которому стремились все ее граждане, поэтому даже большинство либералов встали на сторону премьер-министра. Авторитет Вирхова как сильного лидера оппозиции пострадал. Он больше не представлял точку зрения большинства, а был голосом лишь небольшой группы прогрессивно мыслящих немцев. И хотя в 1880 году его избрали депутатом рейхстага, он редко принимал участие в дискуссиях этого парламентского органа.

Если бы после неудавшегося поединка 1865 года политические враги Вирхова поставили под вопрос его храбрость, ответом можно было бы считать его службу во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Взяв с собой двух своих старших сыновей в качестве санитаров, он отправился на фронт во главе первого больничного поезда. Вирхов кропотливо заботился о раненых, большинство из которых пострадали во время сражения за Мец. Несмотря на то что оба его мальчика заболели тифом – к счастью, оба они выздоровели, – он не оставил свою работу по обеспечению надлежащего ухода и транспортировки военнослужащих. Во время Гражданской войны Вирхов высоко оценил работу американских врачей и использовал некоторые из заимствованных у них конструктивных методов при возведении военных госпиталей.

Красный Крест, лишь четыре года назад официально принятый символом медицинских работников на Женевской конференции 1866 года, представлялся Вирхову наилучшим выражением истинной, индифферентной к любой идеологии, гуманистической сущности искусства исцеления. Он считал, что:

Миссия медицины состоит, прежде всего, в приближении эпохи милосердия. Среди ужасов войны на поле битвы она и только она призвана официально представлять такие человеческие качества, как сочувствие и гуманизм. Не различая друзей и врагов, она каждого принимает в свои заботливые руки, чтобы уврачевать кровоточащую рану, исцелить сломанную конечность и увлажнить пересохшие губы. В пороховом дыме битвы она разворачивает знамя с красным крестом, которое все цивилизованные нации теперь считают эмблемой помощи и защиты. Она обеспечивает священное убежище для раненых, ограждая их от последующих атак и оказывая им квалифицированную помощь. Где бы ни возникала такая необходимость, повсюду возводятся ее незамысловатые палатки и казармы как приют человеческой любви и сострадания.

После окончания войны Вирхов вернулся к науке. И хотя он продолжал работу над трудами по патологии, он все чаще занимался не медициной, а антропологическими исследованиями, выпустив в общей сложности 1180 публикаций на эту тему, включая несколько книг. Интерес к этой области знаний появился у Вирхова в результате бесконечного поиска первопричины происхождения жизни. В попытках обнаружить источник зарождения человечества в протоплазме клеток и структуре черепа, он всегда возвращался к одним и тем же вопросам: что это за источник, откуда он возник впервые, как он попал туда, где находится сегодня и что можно сделать для сохранения его в гармонии со своими соседями и окружающей средой? Во все времена никто не сделал больше в поисках решения этой вечной задачи, чем Рудольф Вирхов.