Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

Немыслимо согласиться с тем, что можно быть свидетелем ненаступившего прошлого.

Я двинулся вперед, толкая кресло. Мне должна быть известна планировка этого здания. Я знаю точно: мы на втором этаже. Стало быть, надо найти путь наверх или вниз. Лестница почти полностью разрушена – постараюсь отыскать ту самую уборную. Я шел. И на ходу пытался мысленно воспроизвести план здания, проводя линии, перемещал, стирал их. Но почему-то никак не мог обнаружить уборную, хотя она явно была где-то здесь. Время от времени мне попадались уборные, но там стояли унитазы, и через них было не пролезть.

Прошло часов десять, свет карманного фонаря начал тускнеть. Мой первоначальный оптимизм таял и постепенно сменился удушающим страхом. Я вставил батарейку в передатчик и стал украдкой взывать о помощи. Персонально не обращаясь ни к кому, я лишь монотонно спрашивал о дороге.

Обессилев, я отключил передатчик и тайком обнял девочку. Она уже совсем потеряла человеческий облик.

Батарейка фонаря села окончательно. Теперь уж я вопил в передатчик. Я обращался к жеребцу. Взывал к нему во весь голос – сознавался, что болен, обещал быть безупречным больным.

Циферблат часов в темноте не разглядеть, и я не знал, сколько прошло дней. Не осталось еды, кончилось питье. Изнемогая, я отключал передатчик и обнимал девочку. Она почти не замечала меня. Наконец села и батарейка передатчика, я мог, не опасаясь появления посторонних, обнимать девочку.

Я жевал одеяло, бывшее прежде матерью девочки, и слизывал капли воды с бетонных стен, из последних сил стараясь продлить сокровенное свидание с одним-единственным человеком, – кто теперь меня за это осудит? И как бы я ни упорствовал, ни спорил, обойденный во времени завтрашней газетой, я то и дело умирал в прошлом, которое было ненаступившим завтрашним днем. Умирал, прижимая к груди любимую, – на тайном нашем свидании…

Вошедшие в ковчег

1. Мое прозвище Свинья или Крот

Раз в месяц я отправляюсь за покупками на улицу, где находится префектуральное управление. Поездка туда на машине занимает не меньше часа, но мне бывают нужны такие вещи, как водопроводные краны, сменные ножи для электрического инструмента, крупногабаритные элементы питания, а достать все это в своем районе я не могу. Кроме того, не хочется встречаться со знакомыми. Ведь за мной по пятам следуют прилипшие ко мне прозвища.

Их два – Свинья и Крот. Мой рост – сто семьдесят сантиметров, вес – девяносто восемь килограммов, плечи покатые, руки и ноги короткие. Чтобы уродство фигуры не бросалось в глаза, я как-то попробовал надеть длинный черный плащ. Но мои надежды развеялись в прах, когда я оказался у недавно выстроенного здания муниципалитета, выходящего на широкую привокзальную улицу. Здание представляло собой черный каркас, покрытый черным стеклом, и было похоже на черное зеркало; идя со станции, я неизбежно должен был проходить мимо него. Мое отражение в стекле напоминало заблудившегося китенка или выброшенный на помойку старый мяч для регби. Смотреть, как в этом зеркале искажается улица, было занятно, но сам я выглядел убого. К тому же с наступлением жары складку на моем двойном подбородке заливает пот, и легко появляется опрелость. От этого я плохо сплю – подбородок не остудить о каменную стену, как это можно сделать со ступнями или лбом. Так что в жару и плащом не воспользуешься. С каждым разом становится все труднее заставить себя выйти из дому.

Если меня называют по прозвищу, то Свинье я все же предпочитаю Крота. Это не так обидно и точнее передает мою сущность. Вот уже три года я живу в норе. Я называю ее норой, но это не крохотное обиталище крота. Речь идет о заброшенной каменоломне, состоящей из пересекающихся под прямым углом разрезов, где раньше добывали строительный камень. В каменоломне более семидесяти помещений, начиная с огромных залов величиной с крытый стадион и кончая небольшими выработками, оставшимися после разведочной добычи, которые идут в разных уровнях и направлениях и связаны между собой лестницами и ходами, – настоящий подземный город, где могут разместиться тысячи людей. Разумеется, в этом городе не проложены водопроводные трубы и линии электропередач. Нет в нем ни магазинов, ни полицейских постов, ни почтовых отделений, нет и жителей – лишь я один. Так что я, в общем, не возражаю, чтобы меня звали Кротом, – пока не придумали что-нибудь получше.

Я взял за правило, отправляясь в город, обязательно брать с собой две вещи: ключи от входа в каменоломню и карточки размером с визитную, на обороте которых начерчен план, как добраться до моего убежища. А на лицевой стороне значится: «Билет на корабль. Сертификат на право выжить». В конце прошлого года я изготовил тридцать пять кожаных футляров и вложил в каждый по ключу и карточке. Обычно я кладу в карман брюк три штуки. Чтобы не упустить случая пригласить на корабль достойного человека, если такого встречу. За последние полгода мне ни один не попался, хотя я старательно ищу.

Подготовка к отплытию в основном завершена, и теперь наступил этап, когда без помощи экипажа уже не обойтись. Набор команды стал делом первостепенной важности. Но я не собираюсь раскрывать объятия первым встречным. Ведь в качестве вознаграждения экипаж получает жизнь, цену которой невозможно перевести на деньги. Я не сомневаюсь, что от претендентов отбоя не будет. Проблема видится мне в другом – как избежать давки, когда нахлынут желающие. Возможно, это просто предлог не выходить наружу, но меня не оставляет предчувствие: даже если я и не буду особенно стараться, разыскивая настоящих товарищей, они сами придут ко мне без всякого зова. И тем не менее хотя бы раз в месяц, даже если мне ничего не нужно покупать, я считаю своим долгом выезжать в город, чтобы потолкаться среди людей, присмотреться к ним.

Обычно я использую автостоянку около городского парка. Она открытая, недорогая и всегда полупустая. Но сегодня я решил оставить машину в подземном гараже привокзального универмага. Меня привлекло оригинальное объявление, свисавшее с крыши магазина: «Торговля невиданными товарами. Выставка-распродажа фамильных ценностей». Меня заинтересовало слово «невиданными», и, кроме того, интересно было взглянуть на людей, которые соберутся здесь. Я вошел в универмаг. Диктор, приглашающий покупателей, без конца повторял, что в распродаже, устроенной на крыше, участвуют непрофессионалы, каждый продает принадлежащие ему диковинные предметы. Видимо, любопытство охватило не одного меня – почти все поднимались до самого верха. Я вышел из лифта; открытые лотки – их было