Крысолов - Иван Тропов

Можешь… Кто бы в этом сомневался, сволочь ты канцелярская.

Но это – внутри. Держать внутри! А внешне… Стас старательно изобразил человека, пришедшего к себе домой и заставшего там новых хозяев. Сглотнул, на миг пошире раскрыл глаза.

И тут же – холодная маска, словно бы поборол удивление. Как бы обрел контроль над собой, но стал скован. Слишком скован. Будто совсем не ожидал, что генерал мог видеть папочку с надписью “Крысолов”…

– Ну что, Крысолов? Достаточно? Про Графа напоминать не надо?

– Не надо… Только если вы про Графа и мои пензенские похождения и так все знаете… Чего вы хотите?

– Я хочу секвенсор. Точнее, хочу знать, где вы его оставили.

– Секвенсор?..

Генерал улыбнулся. На этот раз зло.

– Секвенсор, секвенсор! Универсальный биоинженерный комплекс “Гончар” новосибирского производства, если вам так угодно! Так где вы его оставили?

Так. Чтобы выглядеть правдоподобнее, нужно что? Правильно, искреннее удивление и легкая издевка над тем, кто рассказывает небылицы. Например, вот так:

– Я, конечно, извиняюсь, Алексей Михайлович, но если бы у меня был секвенсор… Нет, вы всерьез полагаете, что я работал бы гарантом стрелок Живодера, если бы у меня был секвенсор? Да у меня у самого был бы десяток Крысоловов на подхвате! Но – увы. Никакого…

– Хватит! – рявкнул генерал и врезал себе по колену. Вскочил с кресла, ощерился. Глянул на часы, опять на Стаса. Теперь уже по-настоящему зло.

– Я вижу, по-хорошему ты не хочешь, Крысолов? Дохлым бараном прикинуться решил? Думаешь, если в начальники нам идиота поставили, – так и всех остальных теперь можно обвести вокруг пальца, как его? Мол, дайте мне три дня на подбивку дел, а потом я к вам сам прибегу?.. Да?!

Эк его проняло… Он сам на место Старого Лиса целил, что ли?

Но это все потом, потом, потом! Складывать башенки из кирпичиков фактов – потом! А сейчас – действовать! Если держаться и дальше линии “ничего не знаю, и уши у меня холодные”, то надо изобразить сдержанное, но явное возмущение. Иначе не поверит.

– Мне кажется, вы забываетесь, господин генерал… – сказал Стас подчеркнуто тихо.

Генерал открыл рот, но так ничего и не произнес. Прищурился, вглядываясь… Губы у него кривились.

– Хорошо, – наконец процедил он. Заставил себя сесть в кресло. Улыбнулся – выжал из себя улыбку. Глаза остались холодными и злыми.

– Итак, любезный Стас Викторович. Вы разнесли к чертовой матери ферму Графа. Сожгли половину корпусов. Превратили площадку в бойню. Остальных тварей разогнали. Зачем?

Поверил?

Или играет?

В любом случае – не расслабляться. И еще – не слишком-то мягко с ним. Не любезничать. Не успокаиваться тем, что о секвенсоре больше ни слова.

Тот, кто про секвенсор действительно ни сном ни духом, – тот после отступления генерала радоваться не дол­жен. Потому что он и понятия не должен иметь об этом отступлении. А вот что он должен – так это быть оскорбленным за безобразную сцену. Очень оскорбленным.

А потому – губы дудочкой и презрительный взгляд:

– Я что-то пропустил, или вы в самом деле забыли извиниться? Господин генерал? Брови у генерала взлетели вверх.

– Хм… Хм… Хм… – Короткие смешки, как уханье. И усмешка. Недоверчивая. Словно не может поверить в то, что услышал.

– Так, Крысолов. – Голос почти веселый. – Ты не забывайся. А то ведь позову пару ребят, и будешь потом месяц кровью истекать… Итак, начнем сначала. Зачем ты разворошил ферму Графа? Только быстро. Я не шучу. В самом деле надоел.

Ну что же… В одном генерал прав. Переигрывать и зарываться не стоит.

А потому на лицо – смирение. Презрительное, но смирение. Покорность перед обстоятельствами, с которыми не поспоришь. Но – все же с достоинством. Иначе не поверит. Это не Рубаков, да. У этого канцелярского проходимца не забалуешь…

– Это наши личные счеты, – холодно сказал Стас. – Вас это не касается, господин генерал. Не касается. При всем уважении к вам лично и вашему ведомству вообще.

Генерал покачал головой. Поджал губы. Глядит как на непонятливого щенка, никак не поддающегося простейшей муштре. Который опять, в десятый, в сотый, в тысячный раз, обделал самый большой и лучший в квартире ковер.

– Крысолов, хватит, а? Хватит дурку валять. Аплодисментов ждешь? Так я не театрал. Я бы, может быть, и поверил. Но у нас есть люди на ферме Графа. Они четко сообщили, что Крысолов приходил не просто так. Не для того, чтобы поквитаться с Графом непонятно за что…

Генерал опустил глаза, потер пальцем край бокала. И тут же вскинул взгляд:

– Напротив. Крысолов приходил на ферму дважды. Первый раз старался сделать все тихо и незаметно… Но не вышло. Тогда уже – лишь тогда! – Крысолов нагрянул на базу с крысами. И разметал ее по кирпичикам. Но опять же не просто так, не ради самого процесса. Вынес секвенсор из лаборатории.

Люди у них есть…

Видеть это могла, скорее всего, только Бавори. Остальные дрессировщики разбежались и забились по углам, а сторожку с записями видеокамер он лично сжег… Но если это Бавори – получается, она не только на Графа работает? Она еще и с гэбэшниками шепчется?

– Точнее, вывез, – продолжал генерал. – На слоне. Розовый слон. Порода московский морозоустойчивый… – Ге­нерал не удержал косой ухмылки. – Сучка. Кличка Алике. Нашли на шоссе у Пригорода… Без секвенсора. Так вот, я спрашиваю: где секвенсор?

Стас заскрипел кожей, устраиваясь поудобнее. Поерзал, выкраивая чуточку времени… и замер.

В голове словно щелкнуло рубильником, залив все све­том. Черт возьми… Это что же выходит? Генерал сказал, что Рубаков, может быть, и купился бы… При таких-то явных следах и показаниях агентов?!

Но Рубаков же не клинический олигофрен. Значит…

Получается, господин генерал ведет свою игру? Часть сведений не пошла выше, а осела у него? И секвенсор ему нужен не как гэбэшнику и патриоту, а как частному гражданину? Чтобы не сказать предпринимателю…

Черт возьми! Так если Бавори его личный агент и эти показания не пошли дальше… если генерал надеется забрать секвенсор себе… тогда он должен был сделать все, чтобы убедить Рубакова, что на ферме Графа была элементарная разборка. Любезный Алексей Михайлович должен был старательно подрезать все ниточки, поволяющие предположить, что на ферме Графа был секвенсор. Правильно?

Но это же все меняет!

Стас вздохнул и сделал официальное лицо.

– Господин генерал, – сказал Стас, – мне надоели эти наветы, да еще в таком тоне. Я требую вызвать моего личного адвоката. И говорить я буду только после предъявления официального объявления. С официально уполномоченными лицами. Например, с генералом Рубаковым.