Воспитание чувств - Джорджетт Хейер

– Ш-ш-ш!

Очевидно, хозяин удалился, чтобы исполнить приказание мисс Милбурн, потому что до Геро отчетливо донесся голос сэра Монтегю:

– Моя дорогая мисс Милбурн, позвольте заверить вас, вы все превратно поняли! Ну же, не будем ссориться! Произошел непредвиденный несчастный случай…

– Если вы попробуете дотронуться до меня хоть пальцем, сэр, я закричу изо всех сил! – перебила его мисс Милбурн.

– Но послушайте же, дорогая моя! Я и не думал прикасаться к вам! Однако…

– Нет! Вне всякого сомнения, вы и не думали навязывать мне свои непрошеные ласки, тиская меня так, словно я – какая-нибудь вульгарная девка, к обращению с которыми вы, несомненно, привыкли! – вспылила мисс Милбурн. – Не сомневаюсь я и в том, что вы бы оказались столь любезны, что сами убрали бы руки и без того, чтобы мне понадобилось втыкать в вас заколку!

При этих словах в глазах Геро заплясали чертики, и она приглушенно рассмеялась.

– Если, – начал тем временем сэр Монтегю, – если, будучи опьяненный тем, что остался наедине с той, к кому питаю подлинную и пылкую страсть…

– Умоляю вас избавить меня от необходимости выслушивать ваши фантазии! Ежели пылкая страсть внушила вам мысль, что, поскольку мы оказались вдвоем в этом медвежьем углу, мне не остается ничего иного, кроме как обручиться с вами, то я могу лишь уповать, что больше никогда не столкнусь со столь своеобразной привязанностью! Не знаю, каким образом вы сумели подстроить поломку своей кареты, однако теперь я нисколько не сомневаюсь в причинах того, почему вы так настойчиво желали отвезти меня обратно в Бат другой дорогой, а не почтовым трактом! Вы рассчитывали, сэр, принудить меня выйти за вас замуж, поскольку прекрасно сознавали – иного способа заполучить мою руку у вас нет. Но вы очень сильно ошиблись в оценке моего характера, если предположили, будто я настолько глупая и слабая женщина, что поддамся на ваши бесчестные уговоры!

Геро, напряженно прислушивавшаяся к голосам, долетавшим из соседней комнаты, отошла от двери и подбежала к мистеру Тарлетону.

– Я спасена! – радостно прошептала она. – Это Изабелла Милбурн, а с ней – самый отвратительный мужчина из всех, кого только можно себе вообразить! Я знакома с Изабеллой всю жизнь и знаю: она поможет мне выпутаться из этой истории! И по-моему, она будет очень рада видеть меня, поскольку сможет вернуться обратно вместе со мной в карете, ведь сидеть рядом с ним в двуколке хозяина, каждую минуту ожидая подвоха, – сомнительное удовольствие. Это совсем не в ее духе, знаете ли. Оставайтесь здесь, мистер Тарлетон, пока я все не устрою!

– Но, леди Шерингем, подождите! – взмолился он. – Вы уверены, что…

– Да, да! Кроме того, разве я могу оставить бедную Изабеллу одну на милость сэра Монтегю?

– Судя по тому, что я имел честь слышать, бедная Изабелла вполне в состоянии защитить свое целомудрие! – сухо заявил мистер Тарлетон.

– Правда, она дала ему замечательный отпор? Она всегда была девушкой с характером! Но сейчас, полагаю, ей очень не по себе! Прошу вас, подержите поводок Пага, сэр!

Мистер Тарлетон, на котором уже начали сказываться события сегодняшнего вечера, покорно принял поводок и стал с опаской наблюдать за тем, как его спутница отворила дверь и вошла в буфетную.

Мисс Милбурн стояла у камина, поднеся к огню ножку, обутую в полусапожек из оранжевой ткани; она, повернув голову, изумленно воскликнула:

– Геро!

– Собственной персоной, – с солнечной и радостной улыбкой, пренебрегая общепринятыми правилами этикета, подтвердила Геро. – Бедная Изабелла, как ты перепачкалась! Я уже не говорю о несчастье, которое с тобой произошло! Но пройдем же в гостиную! Тебе совершенно нет необходимости нанимать бричку владельца гостиницы, потому что я отвезу тебя в Бат в своей карете!

– Однако каким образом? – запинаясь, в величайшем изумлении пролепетала мисс Милбурн. – Как ты здесь оказалась, да еще в такой час? О, Геро, в какую историю ты впуталась снова?

– Знаешь, Изабелла, это уже переходит все границы – не тебе обвинять меня в том, что я попала в неприятности! Лучше посмотри на себя! – парировала Геро. – Не представляю, как ты могла отправиться на прогулку в такую даль в обществе сэра Монтегю Ревесби, потому что это никуда не годится!

– Мы с сэром Монтегю, – ответила Изабелла и покраснела, – ездили на экскурсию в Уэллз в компании нескольких моих друзей!

– Ну, и где же они, твои друзья? – невозмутимо поинтересовалась Геро. – Тебе следует знать, Изабелла: я подслушала весь твой разговор с сэром Монтегю, и, хотя понимаю, что ты не виновата в поломке экипажа, нельзя отрицать – ты оказалась в крайне неловком положении. Ты, конечно, вольна говорить все что угодно, однако я уверена: есть один человек, который, чего бы тебе очень хотелось, ни за что не узнал бы об этом! Потому как ты не настолько бессердечна, чтобы причинить ему такую боль, я в этом убеждена!

Мисс Милбурн, уставшая, замерзшая и потрясенная куда сильнее, чем она пыталась показать, почувствовала вдруг, как слезы защипали ей глаза, и закрыла лицо руками, взмолившись:

– Ох, Геро, не надо! Пожалуйста, не говори больше ничего!

Геро моментально подбежала к ней.

– Ой, прости меня! Прошу тебя, не плачь, моя милая Изабелла! Я не хотела сделать тебе больно, честное слово! – сказала девушка.

И тут своим вкрадчивым и ласковым голосом заговорил сэр Монтегю:

– Как трогательно, леди Шернигем! Но где же, позвольте спросить, ваш супруг? Его здесь нет, как я вижу! Собственно говоря, насколько я могу судить, в последнее время его нечасто видят в вашем обществе! А ведь вы были моим самым заклятым врагом, не так ли? Интересно, не пожалеете ли вы об этом теперь? Знаете, а ведь я почти уверен, что пожалеете! Не слишком ли самоуверено с нашей стороны будет питать надежду взглянуть на джентльмена, который, вне всякого сомнения, скрывается вон в той приватной гостиной?

– Нет! – провозгласил мистер Тарлетон, показываясь в дверях. – Не слишком, сэр! – С этими словами он влепил хук правой сэру Монтегю в челюсть, отчего тот простерся на полу. – Поднимайтесь, и я хорошенько угощу вас еще разок! – пообещал Тарлетон, встав над сэром Монтегю и сжав кулаки.

А у сэра Монтегю выдался нелегкий день: несмотря на все свои усилия, честные и не очень, он так и не сумел склонить к замужеству богатую наследницу, в предплечье ему вонзилась заколка от шарфа, добрых три мили ему пришлось шагать по проселочной дороге рядом с дамой, хранившей ледяное молчание, и неотесанным мужланом, коего она наняла, дабы он указал им дорогу к ближайшему постоялому двору. И уже здесь Монтегю столкнулся со своим злейшим врагом, на которого возлагал вину за бо́льшую часть постигших его несчастий; наконец его болезненно и постыдно сбил с ног какой-то незнакомец, грозивший повторить неприятный опыт. Разрываясь между гневом и естественным страхом человека, для которого физическое насилие всегда оставалось недопустимым ужасом, он потерял голову. Его тросточка со стуком упала на пол вместе со стулом, на который он положил ее и за спинку которого отчаянно ухватился при падении.