Белая гвардия. Михаил Булгаков как исторический писатель - Арсений Замостьянов

По Днепру проходила граница между Киевской и Черниговской губерниями.

[К словам «к Михайловскому монастырю»]

Михайловский златоверхий монастырь – один из древнейших в Киеве. Предание приписывает его основание первому митрополиту Киевскому Михаилу. Собор архангела Михаила, небесного покровителя Киева, был возведен в 1108–1113 гг. Обитель сильно пострадала с последующие века от нашествия иноплеменников. Реконструирована в XVII–XIX вв. Разрушен в 1930-х гг. и воссоздан в 1997–1998 гг.

[К словам «по Костельной»]

Костёльная улица. Названа по Александровскому католическому костелу, расположенному в верхней части улицы (дом № 17). В 1934–1991 гг. носила название улица Челюскинцев.

[Николка в квартире Най-Турса, его мать, сестра Ирина]

Александр Розенбаум написал романс Най-Турса, в котором повторяется припев:

[К словам «У самых ужасных дверей»]

Анатомический театр Киевского университета Святого Владимира возник в 1840 г. вместе с основанием медицинского факультета. С 1853 г. он размещался в специально сооруженном двухэтажном здании с флигелями на Фундуклеевской улице. В подвале этого здания был устроен морг. Ныне в здании бывшего анатомического театра находится Национальный музей медицины Украины (улица Богдана Хмельницкого, дом № 37).

К словам «стояли, как пушки, светлея зеркалами и золотом… микроскопы»

Булгаков вспоминал, что «выбрал карьеру врача, поскольку меня привлекала всегда блестящая работа. Работа врача мне и представлялась блестящей. Меня очень привлекал микроскоп: когда я посмотрел на него, мне он показался очень интересным».

[К словам «При анатомическом театре в часовне]

Сестра милосердия Мария Нестерович-Берг вспоминала: «На второй же день после вторжения Петлюры мне сообщили, что анатомический театр на Фундуклеевской улице завален трупами… Господи, что я увидела! На столах в пяти залах были сложены трупы жестоко, зверски, злодейски, изуверски замученных! Ни одного расстрелянного или просто убитого, все – со следами чудовищных пыток. На полах были лужи крови, пройти нельзя, и почти у всех головы отрублены, у многих оставалась только шея и часть подбородка, и некоторых распороты животы. Всю ночь возили эти трупы. Такого ужаса я не видела даже у большевиков. Видела больше, много больше трупов, но таких умученных не было!..»

[К началу главы]

В Киев 19 декабря 1918 г. прибыла Директория – высший орган новой государственной власти. Вместо «Украинской державы», как именовалась Украина при гетмане, было возобновлено название времен Центральной Рады – «Украинская Народная Республика». Из дневника военного врача А.И. Ермоленко: «Во всех церквах трезвон с утра. Днем приехала Директория: Винниченко, Петлюра, Швец, Андриевский. Прекрасные войска Петлюры (хорошо одетые, дисциплинированные) заполнили центр города. Всюду национальные флаги, всюду народ. Но, как и вчера, и позавчера, громко никто не говорит, все сосредоточены и молчаливы. Слышится почти исключительно украинская речь. Бывших офицеров, которых раньше одним взглядом можно было отличить, теперь нет и следа».

Но праздник кончился, и началась будничная жизнь – преследование оставшихся в городе русских офицеров и русского языка.

[К словам «У Турбина тиф»]

Михаил Булгаков точно описал протекание болезни у Алексея Турбина, потому что сам перенес тиф. Это случилось в 1920 году не в родных стенах, а во Владикавказе. Его жена Татьяна Лаппа вспоминала: «Я пошла к врачу, у которого Михаил служил, говорю, что он заболел.

– Да что вы?! Надо же сматываться.[11]

Я говорю:

– Не знаю, как. У него температура высокая, страшная головная боль, он только стонет и всех проклинает. Я не знаю, что делать.

Они его вместе посмотрели и сказали, что трогать и куда-то везти его нельзя… У Михаила возвратный тиф… Однажды утром я вышла и вижу, что город пуст. Главврач тоже уехал. А местный остался. Я бегала к нему ночью, когда Михаил совсем умирал, закатывал глаза».

[К словам «мать-заступница, – бормотала в огне Елена]

Кризис болезни Турбина пришелся на Рождественский сочельник – 24 декабря. Пережив смерть, воскресший во втором рождении Алексей становится другим человеком, его глаза «навсегда стали неулыбчивыми и мрачными». Елена молится в тяжелый час болезни брата Богоматери, но это лишь мимолетное религиозное чувство, связанное с горем. Ни она, ни братья не вспоминают о Боге в другие моменты жизни, не ходят в храм, который расположен в двух шагах от их дома. Да и сам автор почему-то не получил наследственной религиозности, хотя вырос в семье доктора богословия, а его предки и по отцовской, и по материнской линии были священниками.

[К словам «Пэтурра. Было его жития в городе сорок семь дней»]

Чем понравился Петлюра народу? Он обещал передать крестьянам земли помещиков, возвратить взысканные с них контрибуции, починить рабочему контролю фабрики и заводы, устроить демократическое государство. Главным врагом Украины были объявлены большевики, друзьями – войска Антанты, которых звали на помощь.

[К словам «предтеча антихриста, уехал в город дьявола»]

Под «городом дьявола» Русаков подразумевает коммунистическую Москву.

[К словам «Как некогда Содом и Гоморра»]

Два известных библейских города, истребленные Богом за грехи их жителей во времена Авраама. На их месте образовалось Мертвое море. Фразеологизм «Содом и Гоморра» обозначает место разврата, в котором пренебрегают моральными устоями общества.

К словам «Вы бром будете пить»

Настойку на основе брома применяют как лечебное средство при состояниях повышенного нервного возбуждения, истерии, неврастении…

К словам: «– Какие такие звезды…»

В газете «Известия ВЦИК» 19 апреля 1918 г. сообщалось: «Всем воинам Красной Армии присвоен нагрудный знак… Это марсовая звезда с золотыми ободками, в середине на красном фоне золотые изображения плуга и молота». В сентябре 1918 г. Революционный военный совет Советской республики обязал всех красноармейцев носить на околыше фуражки или на папахе красную эмалированную звезду.

[К концу главы]

Из дневника 27 января 1919 г. военного врача А.И. Ермоленко: «Ну вот, кажется, и канун большевизма. В городе растерянность. С утра эвакуирован державный банк, на каждом шагу подводы с воинскими вещами, куда-то все везут. Солдаты-республиканцы удирают кто куда и кто как: автомобилями, толпами и на извозчиках. Санитарная управа уехала еще вчера, оставив двух врачей, продолжавшим давать назначения мобилизованным врачам… На Крещатике только и слышно: уезжаю, имею билет, не достал билета и т. д. Всюду только дорожные разговоры. Эх, как на душе мерзко!»