Заводной апельсин. Вожделеющее семя - Энтони Берджесс

Никто не запевал больше. Примкнутые штыки винтовок качались, как ветви Бирнамского леса. Между мощными взрывами, глухими ударами и трубными звуками, которые теперь были слышны на гораздо более широком пространстве, чем раньше (поцарапанную пластинку, по всей вероятности, «сняли с вооружения»), можно было слышать, как булькает вода в болтающихся флягах. Вспыхивали зарницы, по обеим сторонам дороги при внезапных световых сполохах вырисовывались силуэты изуродованных деревьев. Отряд прошел через деревню, превращенную в невообразимую мешанину готических руин; в нескольких сотнях ярдов за окраиной деревни был отдан приказ остановиться.

– Можете оправиться! – выкрикнул капитан Солтер. – Разойдись!

Все разбрелись. Скоро даже самый глупый человек догадался бы, что значит команда «оправиться», у дороги стало уютно от приносящего облегчение теплого журчания. Всех снова построили.

– Сейчас мы находимся очень близко от линии фронта, – объявил капитан Солтер, – и враг может подвергнуть нас артиллерийскому обстрелу.

(«Чушь!» – подумал Тристрам.) – Дальше пойдем в колонну по одному, придерживаясь левой стороны дороги.

(«С „tre corde“ на «una corda"[16], как приглушенное пианино».) Отряд перестроился в одну длинную струну, и марш возобновился. Пройдя еще с милю, они увидели слева от дороги нечто похожее на разрушенный деревенский дом. При свете зарницы капитан Солтер сверился со своей бумажкой, словно уточняя номер дома. Явно удовлетворенный, он смело направился ко входной двери. Длинная цепочка людей последовала за ним.

К своему удивлению, Тристрам обнаружил, что они попали в траншею.

– Странный домишко, – проворчал какой-то солдатик, словно действительно ожидал приглашения на званый ужин. «Домишко» был обыкновенной декорацией, какие сооружают для съемок фильмов. Тристрам осветил фонариком поверхность земли: какие-то ямы, мотки проволоки, бросившийся бежать маленький зверек с длинным хвостом – и немедленно услышал: «Выключите фонарь, черт вас дери!!» Тристрам повиновался: голос был властный. Вдоль бесконечной цепочки людей передавались слова предупреждений: «Яма,… ама,… ма. Провод,… овод,… вот». Слова изменялись согласно фонетике английского языка.

Тристрам, спотыкаясь, брел в голове первого отделения своего взвода. Он ясно различал мелькающие перед ним кадры, когда небо освещалось фейерверками. (А что же это еще могло быть? Эти вспышки должны быть фейерверками!) Несомненно, здесь должны находиться и позиции, и вторая линия траншей, и часовые на стрелковых ступенях окопов, и дым, и вонь из землянок, но где это все? Лабиринт окопов казался совершенно необитаемым, никто не встретил их криками приветствий… Неожиданно траншея повернула направо. Шедшие впереди, спотыкаясь и тихо ругаясь, набивались в землянки.

– Противник, – с благоговейным страхом зашептал мистер Доллимор, – находится всего в ста ярдах отсюда. Вон там. – Красиво освещенный вспышкой, он указал в направлении полосы ничейной земли (или как она там называется). – Нам нужно выставить часовых. По одному через каждые сорок-пятьдесят ярдов.

– Послушайте, – обратился к лейтенанту Тристрам, – кто нами командует? И кто мы такие? В состав какой части мы входим?

– Дорогой мой, вы задаете слишком много вопросов, – кротко взглянул на Тристрама мистер Доллимор при новой вспышке фейерверка.

– Я хочу знать, – объяснил Тристрам, – мы что, подкрепление для какой-нибудь части, которая уже сидит в этих окопах, или же мы… Что мы такое?! Откуда мы получаем приказы? И какие приказы нам отданы?

– Послушайте, сержант, не ломайте голову над всеми этими заковыристыми вопросами, – по-отечески посоветовал ему мистер Доллимор. – Не беспокойтесь. Об этом есть кому подумать. Проверьте лучше, хорошо ли разместились люди. А потом распорядитесь насчет часовых, ладно?

Между тем безвредный шум продолжался. Проигрыватели надрывались, симулируя ожесточенную войну. Громкоговорители, должно быть, находились совсем рядом. Струи огня исключительной силы вырывались из земли, словно фантастические горящие нефтяные фонтаны.

– Красоти-и-ища! – проговорил солдат из Северной провинции, выглядывая из землянки.

– Какой смысл выставлять часовых? – наседал на Доллимора Тристрам. – Нет там никакого противника. А то все

– туфта! Очень скоро всю эту траншею взорвут, а взрывать будут с помощью дистанционного управления. И сделает это какой-нибудь проклятый паук-кровопийца, который сидит на базе. Вы что, не понимаете? Это же новый способ, современный способ избавиться от лишнего населения. Эти шумы – туфта! И вспышки – туфта. Где наша артиллерия? Видели вы хоть одну пушку у нас в тылу? Конечно, не видели! Видели вы хоть один разрыв снаряда или шрапнели? Высуньте голову за бруствер. Что произойдет, как думаете?

Тристрам вскарабкался наверх по аккуратно уложенным, видимо каменщиком, мешкам с землей и выглянул наружу. Короткая вспышка осветила плоскую равнину и вереницу деревьев вдали, на фоне холмов.

– Видали? – спросил Тристрам, спускаясь вниз.

– У меня большое желание посадить вас под арест! – трясясь от злости, прошипел Доллимор. – У меня большое желание разжаловать вас немедленно! У меня большое желание..

– Вы не можете, – отрицательно покрутил головой Тристрам. – Вы только лейтенант. И ваш временно исполняющий обязанности кого-то там капитан тоже не может этого сделать. А вы вот ответьте мне еще на один вопрос: где старшие офицеры? Да здесь и днем с огнем не найдешь ни одного большого начальника! Где, например, штаб батальона? Возвращаюсь к моему предыдущему вопросу: кто отдает нам приказы?

– Это нарушение субординации! – трясся мистер Доллимор.

– А также измена!

– Э-э, что за бред! – оборвал его Тристрам без всякой субординации. – Ваш долг рассказать людям, что здесь творится. Ваш долг отвести людей обратно в базовый лагерь и предотвратить официально санкционированную бойню. И ваш долг

– начать задавать вопросы. Хоть бы иногда.

– Не растолковывайте мне мои обязанности! – завизжал мистер Доллимор, неожиданно для Тристрама вытаскивая пистолет. – У меня большое желание пристрелить вас! Мне дано такое право! За распространение паники и пораженческих настроений!

Пистолет в руке лейтенанта трясся так сильно, словно Доллимора била тропическая лихорадка.

– У вас пистолет на предохранителе, – спокойно проговорил Тристрам. – Так что заткнитесь. Кишка у вас тонка. Ну ладно, я отсюда сматываюсь. – И он повернулся кругом.

– О нет! Вы отсюда не смотаетесь!

И, к удивлению Тристрама, Доллимор, щелкнув предохранителем, нажал на спусковой крючок. Выстрел – и пуля, просвистев далеко мимо цели, застряла в мешке с песком. Кто-то из жующих солдат (а некоторые даже перестали жевать) высунулся из землянки, выпучив глаза в ту сторону, откуда раздался настоящий выстрел.

– Хорошо, – вздохнул Тристрам. – Подождите только, вот и все. И увидите, что я прав. Вы… идиот!

Глава 8

Тристрам был не совсем прав. Здравый смысл должен был бы подсказать ему, что в его эмоциональных рассуждениях есть слабое место.

Мистер Доллимор бросился разыскивать тот несчастный штаб, который был выдуман исполняющим обязанности начальствующего лица капитаном Солтером.

Тристрам отправился в расположение своего взвода. Капрал Хейзкелл сообщил ему: – Знаете, что я нашел, серж? Трилистник. Это доказывает, что тогда