Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

– У вас же есть корабли, – заметил я.

– И у Каллина тоже, – возразил он. – И вдобавок мы не можем взять на борт скот.

– Какой еще скот? Зачем?

– Ну как же, нам нужно продавать скот, чтобы жить.

Итак, Каллин обложил Передура, и нам предлагалось выступить в роли союзников последнего.

– Ну и сколько же твой король нам заплатит? – спросил я.

– Сто слитков серебра.

Я вытащил Вздох Змея и заявил:

– Я поклоняюсь истинным богам, особенно Ходеру, который любит кровь. Но я не поил его кровью уже много дней.

Похоже, отец Мардок насмерть перепугался, и неудивительно. Он был еще совсем молодым человеком, хотя определить его возраст оказалось нелегко: волосы и борода этого человека выглядели столь густыми, что лицо священника толком и не рассмотришь – лишь сломанный нос да глаза в окружении сальных черных зарослей. Он сказал мне, что научился говорить по-датски, когда попал в плен и стал рабом вождя по имени Готфред. Но священник ухитрился сбежать, когда Готфред отправился в набег на Силлансы, острова, что лежат далеко отсюда, в западных водах.

– На Силлансах есть что-нибудь ценное? – заинтересовался я.

Я слышал об этих островах, хотя некоторые считали, что их на самом деле не существует. Рассказывали также, будто они всплывают в полнолуние и снова уходят под воду в очередное новолуние. Но отец Мардок сказал, что острова эти существуют, их зовут еще островами Мертвых.

– Значит, там никто не живет? – спросил я, но он возразил, что там находятся дома мертвых.

– А богатства у них есть? – задал я следующий вопрос.

– Ваши корабли все оттуда забрали.

Этот разговор мы вели уже после того, как священник пообещал, что Передур станет более щедрым, хотя и затруднился определить размер вознаграждения, но все же сказал, что король готов заплатить нам за помощь больше сотни серебряных монет.

Итак, мы окликнули команду корабля, на котором прибыл священник, и велели проводить нас вокруг мыса туда, где жил Передур. Я не позволил отцу Мардоку вернуться на свое судно, оставив его в качестве заложника на тот случай, если Передур просто решил заманить нас в ловушку.

Однако священник сказал нам чистую правду. Нас привезли в небольшое поселение – кучка домов на крутом склоне холма рядом с бухтой, под защитой изгороди из терновника. Подданные Передура жили в кольце этой изгороди: все сплошь рыбаки и пастухи, ни одного богача. Однако в доме самого короля имелся большой зал, где Передур и приветствовал нас после того, как мы взяли в заложники еще трех молодых людей – как нас заверили, его сыновей. Мы доставили заложников на «Огненного дракона», и я приказал команде убить всех троих, если не вернусь, после чего сошел на берег с Хэстеном и Кенвульфом, облачившись как для сражения: в кольчугу и начищенный шлем. Люди Передура испуганно смотрели на нас, когда мы проходили мимо.

В поселке воняло рыбой и дерьмом. Местные жители были сущими оборванцами, а их дома – жалкими лачугами, построенными на склоне крутого холма, на вершине которого стоял «дворец» Передура. У холма мы увидели церковь: ее соломенная крыша поросла мхом, а фронтон был украшен крестом, сделанным из плавника, добела отполированного морем.

Передур оказался вдвое старше меня – приземистый, с хитрым лицом и раздвоенной черной бородой. Он приветствовал меня, сидя на троне – обычном кресле с высокой спинкой, – и ждал, пока мы поклонимся ему. Но никто из нас не поклонился, что заставило его нахмуриться.

С королем была дюжина мужчин, очевидно его придворные, хотя никто из них не выглядел богачом. Все они были пожилыми, кроме одного – худощавого юноши едва ли старше меня, в одеянии католического монаха. Он стоял у двери большого продымленного зала, похожий на ворона в стае чаек благодаря своей чистой черной одежде, гладко выбритому лицу и аккуратно подстриженным волосам, обрамляющим тонзуру. На суровом умном лице этого монаха читалось неодобрение. Мы выглядели язычниками, по крайней мере мы с Хэстеном, и я вдобавок велел Кенвульфу держать рот на замке, а свое распятие – под одеждой, поэтому монах решил, что все мы варвары-датчане.

Говорил юноша на датском куда лучше отца Мардока.

– Король приветствует вас, – сказал он. Голос его оказался таким же тонким, как и его губы, и таким же недружелюбным, как его зеленые глаза. – Он приветствует вас и хотел бы узнать, кто вы такие.

– Меня зовут Утред Рагнарсон, – ответил я.

– Зачем ты здесь, Утред Рагнарсон? – спросил монах.

Я внимательно на него посмотрел. Не просто взглянул, но изучил так, как человек мог бы изучить быка перед тем, как его убить. Во взгляде моем читалось, что я гадаю, в какое место лучше нанести удар. Монах все понял и не стал настаивать. Раз мы были датчанами, ответ на его вопрос подразумевался сам собой. Разумеется, мы здесь, чтобы грабить и убивать. Интересно, чем еще, по его мнению, мог заниматься датский корабль?

Передур обратился к монахам, и они некоторое время негромко вполголоса совещались, а я пока оглядывал большой зал, ища хоть что-нибудь, что говорило бы о богатстве его хозяина. Я почти ничего не увидел, кроме трех пластин китового уса в углу, но у Передура явно имелись сокровища, потому что я заметил у него на шее отличное бронзовое ожерелье, на его грязных пальцах красовались серебряные кольца, а плащ был заколот янтарной брошью, и из-под этого вшивого плаща виднелось золотое распятие.

«Он богат, но скрывает это», – подумал я.

Я сомневался, что союз с этим королем окажется для нас выгодным, но, по правде говоря, мы ведь не разбогатели и благодаря нашему плаванию, а Передуру, по крайней мере, придется кормить нас, пока мы торгуемся.

– Король желает знать, сколько человек вы сможете повести против Каллина, – прервал мои раздумья монах.

– Достаточно, – резко ответил я.

– А разве это не зависит от того, сколько врагов предстоит разбить? – спросил монах.

– Нет, – ответил я. – Потому что у меня есть вот это! – И я похлопал по рукояти Вздоха Змея.

То был достойный, высокомерный ответ, вероятно, как раз такой, какого и ожидал монах. И, честно говоря, мои слова звучали убедительно, потому что я был высок и широкопеч и казался гигантом в этом зале, где все люди были на голову ниже меня.

– А ты сам-то кто такой, монах? – спросил я.

– Меня зовут Ассер, – ответил он.

Конечно, то было бриттское имя, но на английском языке оно означало «осел», поэтому впоследствии я всегда мысленно именовал этого монаха Ослом. А это «впоследствии» длилось очень долго, ведь в тот памятный день (хотя тогда я этого не знал) я встретил человека, который потом всю жизнь преследовал меня, словно вошь. Как оказалось, я приобрел еще одного заклятого врага, хотя тогда, во время переговоров в большом зале Передура, я обратил внимание на Ассера лишь потому, что он, в отличие от прочей компании, был чисто умыт.