Секреты прошлого - Кэти Келли

— Но почему неправильно? — Пальцы Кэри сильнее сжали ее плечи. — Я могу соблюдать осторожность, держать себя в рамках. Ведь за все это время я ни разу не коснулся тебя, не сказал ни одной двусмысленности, правда? Я страстно хотел тебя каждую секунду, проведенную вместе, но ни к чему не принуждал тебя, держался на расстоянии. А теперь ты говоришь, что больше не придешь. Почему?

Кэри осторожно развернул Кристи к себе, и она уставилась в его черные глаза. Между ними существовала какая-то странная связь, некая близость, которая не исчерпывалась сексуальным влечением, как если бы они были знакомы прежде, в какой-то другой жизни, в другом мире.

Говорят, некоторые люди предназначены только друг для друга, они обречены встречаться во многих жизнях, находить друг друга среди миллионов людей до тех пор, пока не осуществится неведомый высший промысел. Был ли Кэри Воленский таким человеком для Кристи Девлин? Христианская вера не позволяла ей верить в это, но интуиция подсказывала, что Воленский идеально дополнял ее, превращая в целое.

Кэри забрал у нее чашку и поставил на захламленный стол. Затем он нежно сжал ее лицо чуткими пальцами и прижался губами к губам. И Кристи поняла, что пропала.

Все еще находясь во власти воспоминаний, Кристи отперла входную дверь.

Было очень тихо, но она знала, что Джеймс дома. Она знала это, потому что собаки не выскочили торпедами в прихожую, чтобы покрутиться под ногами, как случалось, если они скучали в одиночестве.

Ботинки Джеймса стояли в углу, на столике лежал портфель, пиджак висел на вешалке.

Все выглядело вполне нормальным, но все было не так. Прошли всего сутки со встречи Кристи и Кэри, и жизнь страшно, бесповоротно изменилась.

Она прошла в кухню, и собаки поприветствовали ее, поднявшись с пола и завиляв хвостами.

Джеймс не встал из-за стола, чтобы обнять жену. Он сидел и слепо смотрел на небольшую картину, принадлежавшую кисти Воленского. Старый альбом лежал чуть в стороне, раскрытый на одном из портретов серии «Темная леди».

— Я и не знал, — сказал он, не поднимая головы.

Кристи увидела картину его глазами: в ней не было ничего романтичного и прекрасного для любящего мужчины, только грязный пол и неопрятная тахта у грубо сколоченной ширмы. Серость и пыль контрастируют с прекрасным отрезом бархата и изящной женской фигурой, раскинувшейся поверх него. Только настоящий мастер способен передать богатые отливы бархата. И только настоящий мастер способен изобразить женское тело и женское лицо так живо, словно это вовсе и не картина.

— Ты спала с ним? — спросил Джеймс, неотрывно глядя на картину. — Я должен знать, Кристи. Ты с ним спала?

Кристи поколебалась. Она много лет размышляла над тем, что сделала. Что было большим предательством по отношению к Джеймсу — секс, физическое действие, или измена духовная, единение сознаний? А может, сама тайна, которую она хранила столько лет?

Если бы Кристи поменялась с мужем местами, что именно она сочла бы самой страшной изменой? Секс с другой женщиной — например, робкой и скромной секретаршей Вероникой из его офиса, которая давно и тайно была влюблена в шефа, но никогда не осмелилась бы на первый шаг? Или же сильные эмоции по отношению к этой другой, душевная нежность, желание делиться самым сокровенным, всегда быть рядом, словно тень?

Для нее, Кристи, ответ был очевиден: ее ранила бы куда больше измена души, нежели измена тела. С высоты прожитых лет и Джеймс должен был увидеть ситуацию теми же глазами.

— Не это важно, пойми, — начала она. — Не секс…

— Неужели? — ядовито спросил Джеймс. — Ты спала с ним или нет?

— Да, — тихо ответила Кристи. — Я говорю тебе об этом, потому что не желаю, чтобы между нами оставались какие-то секреты. — Она села за стол напротив мужа.

Он выглядел осунувшимся, резко постаревшим. Как он был не похож на того жизнерадостного человека, что уходил из дома утром!

— Прости меня, — сказала Кристи, чувствуя бессмысленность этих избитых слов. Они были слишком ничтожными по сравнению с ее проступком. — Следовало рассказать тебе обо всем давно. — Она горько усмехнулась. — Но ты сам знаешь: только тот рассказывает об измене, кто хочет очистить свою совесть.

— Тогда зачем ты оставила картину и альбом на столе? — хрипло спросил Джеймс. — Ты дала мне понять, что спала с другим, потому что тебя совесть замучила, да? Или ты нарочно хотела причинить мне боль?

Кристи содрогнулась. Три часа, которые она бродила по улицам, ожидая, когда Джеймс вернется домой и обнаружит неопровержимые доказательства ее измены, были похожи на мучительную пытку. Она выложила картину и альбом на самом видном месте, на кухне, и сама ушла в парк, где бродила по аллеям слово лунатик.

Сознаться в давнем преступлении, найти в себе смелость поставить на кон собственный брак… пожалуй, это было самое трудное решение в жизни Кристи.

— Я не собиралась прятать картину. Я всю жизнь боялась, что ты узнаешь правду и она разрушит нашу семью. Я жила в постоянном страхе.

— Ты неплохо скрывала свою грязную тайну, — почти прошипел Джеймс. Его пальцы сжали рамку картины с такой ненавистью и силой, что побелели ногти. — А что скажешь про Эйну? Она знает, как поступила ее дорогая сестра? И зачем ты рассказываешь мне теперь?

Кристи и сама не могла объяснить, почему раскрыла свой секрет. Она знала лишь то, что желание распроститься с недомолвками и ложью оказалось непреодолимо сильным. Это не было рациональным желанием.

— С Эйной… проще. Она никогда его особо не любила. Это было просто увлечение. Ей хотелось найти себе мужчину, и в тот период она цеплялась за любого, а потом разочаровывалась и пускалась на новые поиски.

— Я помню это, — мрачно сказал Джеймс. — Именно ты подталкивала ее к новым знакомствам, водила по выставкам и музеям. Именно так она встретилась с ним! — Он не смог пересилить себя и произнести имя Воленского. Пожалуй, войди Кэри в комнату, Джеймс в ту же секунду порвал бы его на части. — Ты еще сказала, что он Эйне не подходит. Сказала, что он жесткий, властный безумец!

— Я помню, — прошептала Кристи. — Мое мнение о нем не переменилось. И он действительно не подходил Эйне.

— А тебе, значит, подходил? — скривился Джеймс.

— Нет… — вздохнула она.

Раньше Кристи никогда не видела мужа в таком состоянии, его лицо казалось незнакомым; боль, презрение, ужас и гнев смешались на нем воедино.

— Эйна не любила его, — твердо сказала она. Уж в этом можно было не сомневаться: когда Кэри уехал из Ирландии, сестра Кристи грустила не больше трех дней, быстро встрепенулась, стала знакомиться с парнями, а затем встретила Рика, величайшую любовь своей жизни.

— Так ты ей расскажешь?

— Нет. Думаю, ей не обязательно знать.

— А мне было обязательно? — В голосе Джеймса звучало такое бешенство, что Кристи инстинктивно подалась назад.