Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

В спину дохнуло холодом. Князь обернулся, и его глаза полезли на лоб: от стены отделился человекообразный кусок мрака, холодный, как морская бездна. Зыбкая фигура подошла – следы на половицах блестели изморозью. Расплывчатые очертания руки приблизились к княжьему горлу.

Горло сдавил ледяной ошейник, золотая гривна заиндевела, и Яромир захрипел. Холод заморозил воздух в легких, в горле появилась сосулька с острыми краями, глазная жидкость покрылась прозрачной корочкой.

По тени прошла зыбь, хватка усилилась, холод коснулся груди, сердце стукнуло заполошно, проламывая корку льда, и обреченно застыло. Живот скрутило жестокой судорогой, будто проглотил пыльный булыжник, холод въелся в кости.

Князь поднял отяжелевшие руки и вцепился пальцами в полосу мрака. Холод стегнул болью, в пальцах захрустела кристаллами кровь. В голову ударила дурнота, члены сковала страшная слабость. Мир погрузился во тьму, глухо слышались звуки дождя, ток крови…

Темную пелену сожгла яркая вспышка, в уши ворвался озлобленный вой, громкий голос. Сознание вернулось с ударом боли, кровь заструилась по жилам, весело, как весенний ручей. Смертельный холод растопил жар работающего сердца. За плечи приобняли сухие руки. Лицо волхва было серьезно, напуганно.

– Князь, живой, – проговорил он с неимоверным облегчением. Посох в его руке крупно дрожал, из-под тесьмы по морщинистому лбу текли капли пота с лесной орех.

Яромир просипел смятым горлом:

– А говорил: муха не пролетит.

Потемневшее от времени лицо кудесника вспыхнуло стыдливой краской. Яромир даже удивился – такого от Вольги не ожидал.

– Хитер ворог, – процедил волхв злобно. – Ударил тонко, а я, старый дурень, настроился мощные атаки отражать. Сволочь! Додумался, вражина, натравить на тебя твою тень.

Яромир пробормотал обеспокоенно:

– А теперь… как?

Известно, что без тени обуешься в плесницы, с ней шутки плохи, потому нельзя наступать, кривляться, а при закладке дома тщательно следят, чтобы тень не падала на фундамент.

– Не боись, княже, – успокоил волхв. – Порчу вытравил, поставил надежный заслон.

Яромир со стоном поднялся, встретился взглядом с встревоженными стражами, и его губы растянулись в бледной улыбке.

– Все хорошо, ступайте за дверь.

Стражи коротко поклонились, глядя с испугом и опаской. Вольга проследил взглядом за ними и жестом закрыл дверь.

Яромир, пошатываясь, направился к креслу. Тело после пережитого страха бросало из крайности в крайность: то бодр, как сотня молодоженов, то разбивает слабость, постыдная дрожь.

Мозг кольнуло раскаленной спицей. Вольга непонимающе глянул на посиневшее лицо и еле отскочил. Мимо промчался князь, обеспокоенные шаги загрохотали в коридоре. Стражи всполошились, побежали следом.

– Да что такое? – нахмурился волхв и вышел в коридор.

Встречные челядины пужливо сторонились. Внезапно слух разорвал звериный вопль отчаяния. Сердце волхва дрогнуло и облилось кровью. Не помня себя от страха, он сказал заветное слово – в глазах на миг померкло, перед взором распахнулась уютная палата.

– Ее нет! – заорал взбешенный Яромир. Князь яростно пинал подушки, расшвыривал в стороны ворохи шкур. Печально звенела золотая посуда, дробно катились фрукты.

Вольга мигом осознал случившееся, хрипло застонал, убиваясь по своей дурости. На шум сбежались стражи, пламя жирников и светцов плясало на обнаженных клинках.

По терему побежал беспокойный гул, влился в уши холодной струйкой, начал мутить народ.

Яромир взвыл, по щекам потекли ручьи горючих слез. Вольга глянул на бледное лицо, и сердце сжалось от жалости. Князь ревел по-звериному и лихорадочно трясся, потом схватил женский платок из невесомой ткани и прижал к груди. По терему побежали встревоженные оклики:

– Князь, что случилось?

– Какая беда?

Яромир остановился, лицо его ожесточилось. Волхв с тревогой отметил в глазах князя нехороший блеск.

– Княже, куды?

Князь пролетел мимо, пальцы Вольги сжали воздух. Стражники опешили при виде растрепанного князя, затопали следом.

– За мной! – заорал Яромир хрипло. – На2 конь!

По терему прокатилась грозная волна. Ничего не понимающие гридни обнажили оружие и побежали за князем. Кровь закипела в предчувствии битвы. Вольга с проклятьями поглядел вслед, воровато огляделся – никого, – и метнулся к ставням. В лицо ударили ледяные капли, одежда мигом промокла, расквашенная земля громко чвакнула под ногами.

– За мной! – орал и орал Яромир, сорвав горло. Дружинные подхватили призыв дружным ревом. В тереме возникли толчея, давка, ругань.

Ошалевший конюх наскоро оседлал княжьего коня и вывел под сильные струи. Яромир взлетел, как петух на плетень, конь ринулся к воротам детинца. Из темноты вынырнула огромная, как ствол векового клена, рука. Стрый сильным рывком прижал испуганно заржавшего коня к размокшей земле.

– Погоди, князь, – прогрохотал могучий голос, неотличимый от ворчания туч. – Объясни, что случилось?

Вольга подскочил к Стрыю, рядом стояли любопытные князья, с их лиц исчезал пьяный угар. Воины за спинами держались хмуро, зыркали по сторонам угрюмо. Яромир вперил в могучана ослепший взгляд и закричал, будто глухому:

– Он похитил Умилу!

Изумленный ропот заглушил далекий раскат грома. На лицах присутствующих проступило негодование, ярость.

– Вот тварь!

– Да как сумел?

– Скотина, по самому больному для мужчины!

Яромир от слов поддержки приосанился, ярче молнии сверкнул глазами и прогрохотал безумным голосом:

– Немедля ворваться в их стан и порубить! Всех до одного!

Союзные князья отшатнулись от ненависти, глянули на светлого князя с удивлением. Вольга сочувственно хмыкнул, когда князья несмело переглянулись меж собой и угрюмо замолчали. Яромир посмотрел на них непонимающе. Во двор детинца вбегали оружные воины, многие в бронях, строились в боевой порядок.

– Что с вами? – спросил Яромир у мешкающих союзников. – Ужель суженую отбить не поможете?

Вышатич оскорбился:

– Как можно?! Завсегда поможем, но прими совет, князь, – не дело сейчас скакать на степняков.

Будто плотину прорвало – князья закивали, затараторили часто, сплевывая дождевые капли:

– Верно! Чересчур опасно.

– Кони ноги сломят, не видно ни черта!

– Да и они наверняка держат войско наготове, рассчитывают на такой безрассудный шаг.

От пронзительного вопля бывалые воины вздрогнули. На шее князя вздулись уродливые жилы, лицо – белее муки.

– Да поймите, только она нужна ему, больше ничего. Он еще десять лет назад поклялся добыть ее, копил силы, стал тамошним правителем. Не нужны ему земли, это предлог для войска. Только моя жена интересует. Ее получил и может попросту уйти, и я никогда больше не увижу любимую!