Военная разведка в Российской империи - Михаил Алексеев

Ситуация в части организации разведывательной деятельности в Турции имела свою специфику. Чрезвычайным и полномочным послом в Османской империи с 1864 г. был генерал-лейтенант, генерал-адъютант Н.П. Игнатьев, бывший военный агент в Лондоне. Правда, подобная ситуация в те времена была не единственной в своем роде. Так, например, генерал от инфантерии граф Шувалов Павел Андреевич состоял военным агентом «при Императоре французов» (17 апреля 1859 г. — 15 июля 1861 г־.). А спустя четверть века Шувалов назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом в Берлине и чрезвычайным посланником и полномочным министром при великогерцогских дворах Мекленбург-Шверинском и Мекленбург-Стрелицком. (1 апреля 1885 г. — 13 декабря 1894 г.).

Являясь выдающимся дипломатом, военным и государственным деятелем, Н.П. Игнатьев понимал как никто другой необходимость добывания разведывательных сведений сотрудниками посольства в Константинополе и консулами в городах Османской империи. Более того, он не препятствовал, а даже поощрял привлечение к сотрудничеству сотрудниками российских миссий тайных агентов — граждан страны пребывания. Донесения тайной агентуры поступали сотрудникам посольства в Константинополе и консульств в Варне, Салониках, Измаиле, Рущуке, Галаце, Эрзеруме, Адрианополе, Сараево, Скутари, Трапезунде, Рагузы, Тульче и в целом ряде других городов Турции (часть из этих сотрудников были болгарами, принятыми на русскую службу Н.П. Игнатьевым). Из Рущука, Галаца, Тульчи и Измаила разведывательная информация поступала с завидным постоянством.

Генерал Игнатьев не нарушал сложившуюся агентурную сеть, а, наоборот, поощрял ее расширение, а значит, выделял средства на ее финансирование. Кроме того, он всячески способствовал решению задач, стоявших перед военным агентом в Константинополе полковником А.С. Зеленым и перед командированными с разведывательными целями в Турцию офицерами, опять-таки с привлечением уже существовавшей сети агентов у сотрудников дипломатических миссий в стране. В ВУКе не отложились данные о результатах негласной работы самого полковника Зеленого, хотя за семь лет пребывания на должности военного агента в Константинополе можно было бы добиться положительных результатов и в этой сфере деятельности. Подобная ситуация объяснялась опять-таки наличием агентурной сети у российских миссий, которая пока отвечала в целом на поставленные вопросы.

Сложная оперативная обстановка в Турции, проявлявшаяся в специфике местных условий, национально-религиозном фанатизме, подозрительности турок к славянскому населению и иностранцам, серьезно затрудняла сбор сведений и приобретение агентурных источников нашими официальными лицами. Российский консул в Рущуке Кожевников в декабре 1876 г. доносил в Петербург: «Турки зорко следят за нами, и собирание сведений по военной части делается день ото дня труднее».

И в этой очень непростой обстановке Военное министерство направляет осенью делопроизводителя канцелярии Комитета для подготовки данных для мобилизации войск Генерального штаба полковника В.Г. Золотарева «с особым поручением в Придунайскую область Румынии и Турции» (РГВИА. Ф. 485. On. 1. Д. 7662. Л. 22). Константинопольский посол любезно согласился дать Золотареву рекомендательные письма российским Генеральному консулу в Бухаресте и консулам в Галаце и Измаиле. Более того, граф Игнатьев дал указания своим подчиненным выдать Золотареву взаимообразно деньги за счет чрезвычайных издержек консульств, если вдруг потребность у Золотарева в таковых возникнет. На редкость неподготовленная командировка со стороны Главного штаба.

12 ноября 1876 г. Н.П. Игнатьев телеграммой военному министру Д.А. Милютину сообщил следующее: «Поручение данное Золотареву… исполнено успешно. Сведения нужные собраны. Продолжаю следить через консулов за числам войск и передвижением. Полковнику Зеленому поручено мной собрать самые свежие сведения о главных силах турок, расположенных на Сербской границе и доставить их лично в Петербург по окончании демаркации» (там же. Л. 113).

Сбор сведений об Османской империи осуществлялся также направлением на вероятный театр войны военно-ученых экспедиций. Проведение подобных экспедиций было весьма затруднительно, особенно для русских. Труды западио-европейских исследователей, основанные в значительной мере на сомнительных по своему достоинству турецких источниках, не пользовались особым доверием. Более или менее серьезное изучение Турции, как театра военных действий, началось в России во время Русско-турецкой войны, придвинувшей границу России с Турцией к Дунаю. На основе собранных данных была составлена первая карта Европейской Турции, которой пользовались русские войска во время Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., когда была впервые произведена полуинструментальная съемка занятых областей. На основании этой съемки была составлена и издана в 1835 г. десятиверстная карта Европейской Турции, отличавшаяся большей полнотой в частях, прилегавших к Черному морю. После Крымской (Восточной) войны 1853–1856 гг. было признано необходимым особое внимание обратить на изучение внутренних областей Турции.

Это и было сделано. Осенью 1867 г. на будущий театр военных действий прибыла группа топографов во главе с Генерального штаба капитаном Г.И. Бобриковым. В состав военно-ученой экспедиции входил и причисленный к Военно-топографическому Отделу Главного штаба капитан Николай Дмитриевич Артамонов[128]. Официальной целью командировки было продолжение «русского измерения градусной дуги от г. Измаила до о-ва Кандии». «Нам были разрешены работы, но были приставлены несколько mypeцкux офицеров Генерального штаба, — писал позднее Бобриков. — Это вызвало затруднение, потому что турки — малограмотные и неподготовленные офицеры. Их собирали по всей империи…» Экспедиция продолжалась до начала 1868 г.