Дочь самурая - Олег Николаевич Касаткин

Императрица двух стран и мне гвиби не соперница. Но у нее есть сын от него… А у герцогини Пармской – дочь. Может еще дети есть о каких я не знаю… А что ему – надо было пардом муа монахом жить до сего дня – или овечками с козочками пользоваться как какому-нибудь арабу?

.В общем встретить и проводить. А вечером…

Хикэри по кошачьи потянулась, покосилась на Ёкоту и поудобнее устроилась на подоконнике. Её забавляло потаенное возмущение шокированной такой вопиющей небрежностью к правилам свиты.

– Ваше высочество, самолет гвиби приземлился. Она будет в течение двадцати минут.

Может вам занять место на троне?

– Мне и тут неплохо, – Хикэри покосилась на трон стоящий на возвышении, – не стоит раньше времени все усложнять..

– Как прикажете, – Екота отошел к группе свитских.

Через двадцать две минуты появилась группа девушек в сопровождении охраны.

Шедшая в центре девушка в придворном костюме огляделась по сторонам и, заметив Хикэри, в сопровождении фрейлин направилась к ней.

Хикэри поняла что правильно поступила не сев на трон, иначе бы наверняка с него сверзилась.

Не может быть!!! Чхун Ри!!

– Я, принцесса-гвиби Ким Юн Ми Королевства Корея, приветствую Ваше Императорское Высочество Кронпринцессу Империи Ямато Хикэри, – у Чхун Ри, произносящей приветствие с серьезным тоном, в глазах плясали чертики, – поздравляю Вас с великой честью стать императрицей России.

– Брось формальности, Ри, – Хикэри совладав с собой вскочила с подоконника, – поехали в Большой Дворец. Нас там ждет наш повелитель. Поговорим в машине.

– Хорошо, но сначала я представлю тебе своего сына, принца Кореи Ким СёХона. – Ри приняла на руки от фрейлины двухлетнего малыша, который таращился на Хикэри с некоторой опаской. – Поздоровайся с тетей, Сё.

А – ну да – я почти его тётя…

Малыш с подозрением уставился на Хикэри и отвернулся к маме.

– Какой симпатичный, – искренне умилилась Хикэри, – весь в маму.

– Да и от папы тоже есть много. Такой же упрямый, – Ри передала сына фрейлине.

Ладно, будем считать что представила, поехали.

А Хикэри не по женски а по монаршьему подумала что корейским Романовым надо бы и дальше тихо сидеть – как и положено верным подданным и родственникам – ибо ежели чего – их найдется кому заменить.

В машине особо поговорить не удалось. Хикэри рассказала то, что по ее разумению можно было рассказать о Совете Альянса. Ри выслушала и поблагодарив уставилась в окно.

Приехав они поднялись в малую гостиную дворца Дафна, где их уже ждал Хикаро.

– Спасибо Ольга, что встретила и довезла членов моей семьи. Ты можешь съездить в Влахерны, там Юкки во дворце Океана беседует с военным и морским министром о границах ваших приобретений.

– С вашего разрешения, государь, я пойду в свои покои, – Хикэри решила отдохнуть, – Юкки справится и без меня.

– Как скажешь, тогда мы ждем тебя в десять вечера часа в малой столовой. у нас почти семейный ужин. Гости будут но немного, а мне с Ри надо поговорить.

⁂

22 часа того же дня

Большой дворец

Малая столовая

Император удобно расположился во главе роскошного стола – в компании Марвина, его супруги, Хикэри, Ри и двух веселых старичков-придворных, которых обычно приглашали ради умения развлекать общество анекдотами. Приборы подали серебряные. Хозяин просто знал, что его друг Марвин предпочитает классический антураж. На огромных блюдах дымилась свежеприготовленная рыба, в том числе любимый императором сом под грибным соусом, в кубках благоухало вино, фрукты громоздились уступами в тяжелых вазах. Столовая открывалась на улицу застекленной верандой, внутри увитой зеленью, сквозь которую сверкала сабля Золотого Рога и неясно сиял подсветкой огромный Город. Впрочем, современность не была до конца изгнана с обеда. В дальнем углу комнаты на большом телеэкране беззвучно неслись колесницы, рукоплескали зрители, порой мелькал бесстрастный, как всегда, Олег Даниилович – показывали лучшие моменты заключительной гонки.

Босфор с высоты дворца казался рекой, даже как будто не особенно широкой, а местами покатые гребни холмов превращали его в узкую синюю полоску. Иллюзию разрушали только мост Георгия Великого, в свете подсветки он казался алым – огромное сооружение, равных которому в мире были единицы, отсюда казалось почти игрушечным – и миниатюрные фигурки медленно плывущих кораблей: сразу становилось понятно, что там, внизу, не какая-то речушка, а морской пролив, просто до него было далеко. Но окутанный легкой дымкой мыс Серальо с возвышающейся над всем Святой Софией, казался при этом столь близким – вот только руку протянуть…

⁂

В этот вечер и Хикэри и Ри были одета «по-античному» – в последние десятилетия туники в Империи не выходили из моды и в тех или иных вариантах всегда присутствовали среди женских нарядов. Легкие платья из белого шелка у Ри и пурпурного у Хикэри, без рукавов, схваченные на плечах золотыми застежками, а под грудью перевязанное синей лентой в тон рубинов, украшавших изумительной работы колье и серьги кронпринцессы (У гвиби серьги были с аквамаринами и прекрасно сочетались с белым), доходили девушкам до щиколоток, струясь множеством складок. Материя была такой тонкой, что повторяла каждый изгиб тела, шевелилась от дыхания. Шелк казался прозрачным, однако на самом деле это была иллюзия – впрочем, только еще больше разжигавшая воображение…

Но, глядя, как колеблется при дыхании шелк на груди Хикэри, как поблескивают тонкие золотые браслеты на ее обнаженных руках, как светится изнутри ее бархатная кожа, как подрагивают в улыбке ее губы и весело блестят темно-карие глаза удивительно насыщенного оттенка, Хикаро с трудом мог поддерживать светский разговор с Марвином.

Так, черт возьми, но можно ли от него требовать иного? В конце концов, он не ангел непорочности! Он любит эту женщину и хочет обладать ею.

Он перевел взгляд на Ри, та была также восхитительна и обаятельна как и четыре года назад, когда он выбрал ее из предложенных ему дядей, королем Кореи, Александром.

С тех пор она много раз удивляла его своими выходками, приводившими порой королевский двор Кореи в бешенство.

А может так и надо – этот чопорный двор взявший худшее от российкого и азиатского придворных обыкновений и нужно иногда тыкать как нашкодившего щенка в его какашки?

Кейтаро – ублюдок – знал на кого обменять проклятые бомбы…

Но теперь уж точно прощения ему не будет…

⁂

12 ноября 1992 года

Большой дворец

Спальня Императора

1.30. ночи

Боль изводила ее. Своим жаром. Своей проклятой слабостью. Слезы жгли глаза.

Это не могло продолжаться…

Она всем своим существом стремилась угодить Ему. И она искренне верила в то, что Он даст то, что ей нужно.

Не уверенная в том, в каком положении он ее хочет, она заерзала на кровати. Ри не позволила ей долго пребывать в