Большая перемена - Константин Харский

– Хорошо. Что будем делать?

– Разве у нас есть выход? Я не думаю, что это Утюг, но мы проверим и эту версию. Только твердо можно быть уверенным, когда «Шалман» найдет своего владельца. Тогда, вернувшись по цепочке сделок, можно будет понять, кто получил прибыль от сделки. Да и то, это дорого стоит и не дает гарантии. Бывает, что уши вываливаются в самых пустяковых делах. Возьмет тот же Утюг и похвалится своей схемой. И все, спалил уши зайца. Видели эти фокусы с зайцами в цирке, Матвей?

– Я цирк не люблю.

– Да вы же не служили?

– Ну вот, так вышло. Значит, идем на их условия?

– Матвей, это ваше первое серьезное поражение. Считайте, что до этого времени вам просто везло. Вы, Матвей Романович, баловень судьбы. И теперь – проверка. Огонь, вода и медные трубы. Но медные трубы потом, когда вы пройдете огонь.

– Я один буду проходить это испытание?

– Один, мой дорогой, испытания проходят по одному. Дай Бог вам мудрости, чтобы его пройти, боже мой, мой мальчик, – запричитал дядя Саша.

– Мы свои испытания прошли. И продолжаем проходить. Первое всегда сложное, потом привыкаешь. Почти ко всему.

– Так в чем суть испытания? Ну, проиграли. Ну, потеряли бизнес. Я потерял деньги. Дядя Саша потерял большие деньги. Для него это не испытание. Для меня испытание. В чем смысл?

– Дайте сказать, дорогой Алексей Алексеевич, старику. Мати, ты сегодня потерял деньги. Я потерял деньги. Благодаря тебе я сегодня стал совладельцем банка. Это такая игра. Тут потерял. Там приобрел. Как только зацепился душой за что-то – вот твой якорь, а может, и могильный крест. Играй, мой мальчик. Твоя игра еще впереди. Если она тебе понравится, ты будешь лучший из всех, кого я знал. Но видят мои стариковские глаза, что может она тебя поломать, через испытания. Гордость твоя не позволяет принять поражение. Думаешь ты, что стоишь ты на арене весь в дерьме и все это видят и показывают пальцем. И думаешь, что этого не пережить. И поэтому ты думаешь, что надо побеждать всегда. Думаешь, раз ты продавец – должен продавать любому, кто с тобой заговорил.

Дядя Саша замолчал, позволяя Матвею осознать слова.

– Почему они нам продали свое предложение, которое никуда не годно? И мы его купим. И мы заплатим. Ты мог до сегодняшнего дня представить такую сделку? Ты мог продать покупателю стейк, зная, что стейк обуглился, переперчен и есть его невозможно? Ты мог продать такое, Мати?

– Нет. Я считаю, что жизнь покупателя должна становиться лучше после сделки.

– Сынок, открой глаза, разве ты не видишь, что именно это продали и тебе? После сделки Калина вернется. Разве твоя жизнь не станет лучше? Твои мысли смогут заняться будущими сделками, и ты оставишь «Шалман» в прошлом, разве твоя жизнь не станет лучше?

– Так ведь они сами сначала сделали ее хуже, теперь продают противоядие.

– Мы не знаем наверняка, кто отравил твою жизнь. Но пришли люди и предлагают за большие деньги сделать твою жизнь лучше. Ты видел продажи под таким углом? Ты думал, что все знаешь? А я, старик, продолжаю учиться и боюсь только одного, что не успею узнать всего. Будет обидно.

– Так в чем мое испытание?

– О, Мати. Ты узнаешь его. Все узнают, и ты узнаешь. Испытание – это всегда выбор. Один путь будет приемлемый и простой. Он будет правильным и таким, за который никто тебя не осудит. Он будет манить тебя так, что второго пути ты сначала и не увидишь. Если ты второго пути не увидишь и пойдешь первым, то кто-то будет знать, что испытания ты не прошел.

– Вы с генералом?

– О, нет, Мати. Если бы это было так, то, следовательно, мы с генералом и создали само испытание. Нет, кто-то другой. Тот, кто хочет понять, что ты за человек. Он испытывает каждого. Пока ты проходишь испытания, он ставит следующее. Когда ты не проходишь испытания снова и снова, он теряет терпение и машет на тебя рукой. Твои дни становятся похожи один на другой, и ты доживаешь отмеренное тебе. Твои дни похожи один на другой, Мати?

– Да я за этот год как десять прожил!

– Вот, любимчик богов, что я вам говорил, генерал?

– Именно это вы мне и говорите с утра до ночи. Вот любимчик богов.

На словах «вот любимчик богов» в кабинет вошла Илона, услышала слова и увидела жест в сторону Матвея. Илона поставила на стол легкие закуски и бутылку красного вина. Подошла к Матвею, ни слова не говоря, поцеловала его в губы и ушла походкой модели.

– Актриса! – сказал генерал вслед Илоне.

– О, нет, берите выше, – сказал дядя Саша.

– Ладно, – сказал Матвей облизывая губы. – Как узнать второй путь? Как его разглядеть? Как его не упустить? Сколько я их проглядел?

– Много, Мати. Но он дает нам шанс, ставя новые задачи. Я не знаю, как ответить тебе на этот вопрос. Я могу сказать, что помогает мне, но нет никакой гарантии, что это подойдет и тебе, мой мальчик.

– Я буду вам благодарен.

– Когда передо мной встает путь, и этот путь «Заставь этого парня заплатить за все свои потери», я знаю, что могу пойти по этому пути. Это правильный путь, – сказал дядя Саша.

Матвей напрягся, потому что понимал, что речь идет о невысказанном упреке, на который дядя Саша имел полное право.

– Да, это правильный путь, и все меня поймут. Все скажут: «Ты сделал, что должен был сделать, и мы на твоем месте сделали так же не задумываясь…» Но я поднимаюсь на доступную мне высоту, смотрю на ситуацию сверху, с максимально отдаленной и объективной точки зрения, и думаю: «Что важное я упущу, если пойду этой дорогой? Да, я верну себе потерянные деньги, но что я потеряю?» И второй путь мне открывается. И я говорю себе: «Сендер, твой Бог послал тебе этого молодого человека, чтобы скрасить твои дни и показать тебя в молодости. Сколько ты готов за это заплатить?» И я говорю себе: «Сендер, заплати и наслаждайся».

– Спасибо, – сказал Матвей.

– Да. Пределы моего терпения и всепрощения не божественны. Поменьше чуток будут, так что не надо их снова проверять. Могут не сдержать гнева моей алчности. Угощайтесь, дорогие мои.

Все трое ужинали в полной тишине. Всем было о чем подумать.

– Что мне сказать нашим покупателям завтра, когда они придут завтракать?

– Проводи их в этот кабинет. Мы подпишем бумаги и перевернем лист, – сказал дядя Саша.

* * *

В десять утра открылись двери ресторана «Простор». В десять утра в ресторан вошли белобрысый и неандерталец. Матвей ждал их в холле ресторана. Кивнул в знак приветствия. И показал на дверь в отдельный кабинет. Визитеры оставили верхнюю одежду гардеробщику и пошли за Матвеем.

В кабинете был накрыт стол. Закуски. Вино. Кофейник. За столом сидел дядя Саша. У стола стояла Илона.

– Проходите, господа. Желаете что-нибудь особое на завтрак?