Чужие страсти - Эйлин Гудж

Ей никто не отвечал. Единственным звуком было дьявольское потрескивание пламени, прорывавшегося с первого этажа, где оно некоторое время было заперто. Наконец Консепсьон добрела до открытой двери. Внутри комнаты она сумела разглядеть фигуру девушки, лежавшей распростертой на кровати. На один ужасный миг ей показалось, что она пришла слишком поздно. Но потом Консепсьон увидела, что девушка дернулась, и со сдавленным криком бросилась к ней. Сердце ее радостно забилось: Милагрос жива!

Однако в следующее мгновение несчастная мать поняла, что это не ее дочь.

Эти темные волосы, изящные руки и ноги принадлежали кому-то другому, не Милагрос. В этот момент осознания Консепсьон чувствовала себя так, будто ее кошмарный сон был нарушен другим, еще более жутким кошмаром. Но времени на отчаяние не осталось. Она не могла бросить эту девушку умирать в огне.

Консепсьон схватила ее и начала трясти. Но в ответ девушка лишь что-то невнятно пробормотала, и ее дрожащие веки на секунду приоткрылись. Даже когда Консепсьон обхватила ее за талию и попыталась поднять, та лишь смогла сесть, но тут же снова упала на покрывало.

— Ayudeme![116] — крикнула Консепсьон, обращаясь… к Богу… к душе своей дочери… к любому, кто мог ее услышать. Она была не в состоянии сделать это одна.

И все же каким-то образом она нашла в себе силы стащить девушку с кровати и взвалить ее себе на плечо. Другой вопрос, как вынести ее в безопасное место, потому что, несмотря на худобу, девушка все-таки оказалась тяжелой. Но Консепсьон, не давая себе времени на размышления, уже начала медленно продвигаться назад, той же дорогой, какой она попала сюда. По-прежнему используя лежавшее у нее на голове и плечах пальто, она попыталась укрыть им и девушку, насколько это было возможно. Конечно, пальто было слабой защитой от бушевавшего внизу ада, но у нее не было ни секунды, чтобы подумать над этим.

Когда Консепсьон осторожно спускалась по лестнице, ей казалось, что на плече у нее лежит не хрупкая девочка, а мешок с цементом. С каждым шагом сил становилось все меньше и меньше, ноги дрожали от напряжения. Одно неверное движение — и остальную часть пути она со своей ношей может полететь кувырком. И это была не единственная опасность. Посмотрев вниз, Консепсьон увидела, что пламя уже лижет перила лестницы на первом этаже. Через несколько мгновений раздался ужасающий грохот и часть стены ведущего в кухню коридора, по которому она проходила, казалось, целую вечность тому назад, рухнула, подняв целый фонтан искр. Эти искры трещали вокруг нее, словно стая опасных насекомых, жаля открытые участки кожи на щеках, лбу, шее — везде, куда они попадали.

Внезапно на нее снизошло странное спокойствие. «Dios, возьми меня, если ты должен это сделать, но спаси девочку», — молила Консепсьон.

И словно в ответ на ее мольбу, девушка неожиданно вернулась к жизни, ее руки и ноги задергались, как у марионетки. Консепсьон потеряла равновесие и едва не свалилась в огненный колодец внизу. Если бы она не сумела вовремя остановиться, то увлекла бы за собой и девушку. У Консепсьон было странное ощущение, что это не она совладала с ситуацией, а чье-то невидимое присутствие, какая-то сверхъестественная сила распорядилась ее телом, чтобы уберечь от беды.

Возможно, однажды Бог и оставил ее, но на этот раз она почувствовала его поддержку.

Консепсьон уже приближалась к подножию лестницы, когда вдруг с ужасом увидела, что жадные языки огня поглотили две нижние ступеньки. Охваченная страхом — в большей степени за девушку, чем за себя, — Консепсьон заколебалась. Но в то же время она понимала, что нужно действовать быстро и бесстрашно, иначе у нее не останется другого выбора, кроме как повернуть назад и остаться гореть в этом аду, ибо из него уже не будет спасения.

Последние несколько ступенек Консепсьон перепрыгнула. За долю секунды до своего приземления она услышала треск и почувствовала, как под ее ногами что-то поддалось; она просто чудом не упала, но еще большим чудом было то, что ей удалось не уронить свою драгоценную ношу. Однако чувство облегчения было недолгим. Опустив глаза, Консепсьон увидела, что ее пальто загорелось. И не только пальто. Входная дверь в дом была объята пламенем. Пройти через нее было равноценно прохождению через ворота самой преисподней.

Они оказались в ловушке.

Абигейл искала везде, но Фебы ни в одном из тех мест, где она обычно проводила время, не было. Не было ее и дома у друзей; причем, когда Абигейл звонила им, все удивлялись, почему она подумала, что Феба может находиться у них. Бритни Клаусен, лучшая подруга Фебы, сообщила ей, что уже несколько месяцев встречается с Фебой в школе, и нигде больше. («И почему я узнаю об этом только сейчас?» — подумала Абигейл.) Но по-настоящему она встревожилась после того, когда владелец закусочной, где работал Нил, мистер Хейбер, тучный мужчина средних лет, закрывая свое заведение на ночь, сердито сказал ей, что не видел подружку Нила — и, кстати, самого Нила — со вчерашнего дня. Получается, что Нил сегодня не вышел на работу.

По какой-то причине Абигейл посчитала эту новость более настораживающей, чем факт отсутствия дочери. Нил казался ей таким ответственным мальчиком. То, что он не вышел на работу, вызывало тревогу. Неужели что-то случилось? Что-то, касающееся и Фебы? Может, они вместе сбежали?

Но какой бы тревожной ни казалась эта мысль, она все-таки была лучше, чем то, что до этого момента пугало Абигейл. Во-первых, когда ей не удалось найти Консепсьон Дельгадо по дороге в город (она, должно быть, срезала путь и пошла напрямик через лес), ее страхи неистово разрослись. Теперь же Абигейл могла утешать себя мыслью, что если дочь действительно убежала с Нилом, то физическая опасность, по крайней мере, ей не угрожает.

Какое-то время она размышляла над тем, чтобы обратиться в полицию, но потом отказалась от этого. Там ей наверняка скажут, что нужно подождать, пока пройдет сорок восемь часов с момента ухода ее дочки из дома. Затем она вдруг подумала, что Феба, возможно, уже возвратилась, и с этими мыслями развернула автомобиль и поехала домой.

Подъезжая к повороту на Роуз-Хилл, Абигейл внезапно услышала отдаленный вой сирен. Такой звук был редкостью в этом сонном царстве, так как все преступления ограничивались случавшимися иногда взломами и автомобильными авариями на федеральной автостраде. А еще через несколько секунд она почувствовала запах дыма. Не того поднимающегося из печной трубы приятного дымка от дров или дыма от кустарника, который сжигают на чьем-то заднем дворе, — этот был признаком неконтролируемого огня. Лесной пожар? Маловероятно после такого дождя. Должно быть, горит чей-то дом. Ей и в голову не пришло, что это может быть ее собственный дом. Когда же через несколько минут эта мысль у нее все-таки появилась, Абигейл охватила паника.

Господи! Неужели это действительно так?

Она сильнее нажала на педаль газа.

Когда она свернула на подъездную аллею, перед ней во всех красках и деталях предстал второй по своим ужасным последствиям — после любого несчастья с Фебой — кошмар ее жизни: в огне полыхал ее дом. Абигейл прибавила скорость; ее мозг пробуксовывал, словно колеса, ищущие сцепления с асфальтом на грязной дороге. Несчастный случай? Или же кто-то умышленно поджег дом? Но, ради всего святого, кто мог это сделать?