Буря ведьмы - Джеймс Клеменс

Елена огляделась по сторонам. Свет позднего полудня, приглушенный плотным туманом и болотными испарениями, казался странными желтыми сумерками, придававшими всему таинственность и опасность. Впереди лежала земля, усеянная обломками скал и заросшая густым кустарником с острыми шипами и редким листьями. Еще дальше, вся в тенях тумана, высилась стена темноты, словно огромное животное, затаившееся на болотах. Где-то невидимыми пели непонятные птицы, и квакали, трещали и гудели неизвестные существа. И Елена поняла, что перед ними открылась Великая Трясина.

Она обернулась, но подножье Стебля уже растаяло, поглощенное туманом. Путь назад перестал существовать.

Неожиданно послышался низкий тягучий вой. При этом предупреждении Фардайла в руках Мишель и Эррила блеснули лезвия.

И тотчас откуда-то из сгустившегося тумана безмолвно возникла фигура. Когда пары немного развеялись, все увидели, что это человек. Он был одет в высокие до колен сапоги из серой кожи и короткую куртку из непонятного, тускло блестевшего материала, туго перепоясанную ремнем. Человек медленно приближался к путникам, и скоро стало ясно, что он очень молод, с остриженными ежиком черными волосами. Над сломанным носом странно косили глаза, но самым ужасным, больше всего испугавшим и поразившим девушку, было то, что обе щеки юноши оказались изуродованы множеством шрамов. Не было и левого уха, а верхняя часть рта так стянута чудовищным порезом, что казалось, будто молодой человек постоянно насмешливо скалится.

Но реакция Мишель оказалась совсем иной, чем у Елены. Она опустила кинжал в ножны и шагнула вперед, протягивая юноше для объятия сильные руки.

— Джастон! Сладчайшая Матерь, что ты здесь делаешь? — И, прежде чем юноша сумел что-нибудь ответить, она повернулась к Эррилу и Елене, одной рукой все еще продолжая обнимать юношу. — Это Джастон, проводник, что и раньше водил меня по болотам!

Елена вспомнила эту историю — Джастон был тем самым юношей, что едва не отдал за Мишель жизнь во время ее первого путешествия сюда. Она внимательно всмотрелась в изуродованное лицо, которое, казалось, предупреждало о том, что ждет тех, кто осмелится углубиться в тайны болот.

Мишель снова обняла Джастона и лишь потом отошла на шаг, с радостью его оглядывая.

— Так что ты тут делаешь? — повторила она.

Он попытался улыбнуться, что снова привело девушку в ужас.

— Меня послала болотная ведьма, — весело и просто ответил он.

К полуночи кровавый охотник добрался до лагеря, в котором путники провели последнюю ночь перед спуском. Карлик наклонился, обнюхивая землю и остывшие угли костра. Все здесь пахло ведьмой и говорило о том, что она была тут не далее, чем день назад. Торврен выпрямился, подошел к краю обрыва и потянул носом, втягивая ветерок, поднимавшийся с болот. Он пах отравой и смертью. Это было предупреждение самих болот всякому, кто осмеливался подходить к ним.

Торврен присел на обломок скалы. Красные глаза так и сверлили плотные пласты тумана, лежавшие внизу. С закатом туман стал подниматься все выше, добираясь почти до самого верха Стебля.

Торврен сидел неподвижно, каменная плоть начинала застывать. Весь прошедший день с каждой минутой промедления она неуклонно становилась все более жесткой — таково было проклятие Темного Лорда. Если карлик остановится надолго, то камень охватит его целиком, и Торврен навсегда останется мертвой глыбой эбонита. К тому же этот эффект срабатывал и тогда, когда карлик не подпитывал себя кровью. Эбонит постоянно жаждал свежей крови, а с того времени, как он в последний раз перекусил человеческим сердцем, прошло уже около двух дней. Увы, путешествие по пустынным местам к югу от Шадоубрука предлагало карлику мало добычи. И в наказание грубая кожа становилась все жестче и начинала сковывать движения, предупреждая таким образом, что если он не поспешит в преследовании ведьмы, то дело кончится полным крахом.

Торврен с трудом поднялся, размял руки и ноги, и скованность понемногу отступила. Двигаться стало легче.

Он снова принюхался. Запах ведьмы вел на восток вдоль края гор. И он пошел по следу, вбирая в себя мускусный запах лошадиного пота, волка и двух остальных, что шли рядом с ведьмой. Один из них резко пах ядами, почти так же сильно, как сами болота.

От второго шел смешанный аромат закаленной стали и суглинков Стендая. Последний запах не понравился Торврену больше яда: это был слишком древний, слишком нездешний запах.

Он покачал головой и припустил дальше. Меньше, чем через четверть лиги запах привел карлика на тропу, которая вела вниз. Торврен остановился. Он был уверен, что ведьма намерена пройти по вершине Стебля до самого побережья. Зачем ей спускаться к Затопленным Землям? Зачем рисковать и оказаться среди клыкастых, невидимых тварей бесконечных трясин? На мгновение опасение закралось в его сердце — неужели путешественники обнаружили погоню? Неужели они хотят запутать его в тысячах страшных запахов непроходимых топей?

Нет. Это невозможно. Они не могут знать о преследовании.

И карлик стал подбираться к краю обрыва; ноги слушались его плохо, приходилось останавливаться после каждого шага. Да, надо поесть как можно скорее. И от этой мысли неуклюжие каменные ноги быстрее заскользили по узкой тропе, прямо к страшным болотам.

Чтобы спускаться, кровавому охотнику не нужно было солнца. Красный свет его глаз прекрасно освещал каменистую тропку. Нет, ничто не сможет остановить его охоты!

И все же нечто в самой глубине эбонитовой оболочки, туго связанное узами черной магии, смеялось над ним. Это был крошечный язычок белой магии элементала, огонь прежнего Торврена, бессильный и беспомощный огонь. Тот огонь, который помимо воли его обладателя так долго заставлял это создание Темного Лорда самого творить отряды гвардии страха для того, чего он не мог сделать сам — для освобождения Трайсила. Что ж, обман не удался, и Торврен сам превратился в послушного гвардейца. Карлик глухо рассмеялся такой иронии судьбы.

И тут в его мозгу всплыли давно забытые слова отца: «Чтобы получить ответ на свои вопросы, никогда не смотри дальше своего носа».

О, как слеп он был доселе!

И в самой глубине кровавого охотника вдруг раздался дикий смех, эхом разнесшийся над туманными отрогами Стебля Страны.

Елена сидела, скрестив ноги, среди горшков с горящими травами, не дающими насекомым подобраться к путникам, и смотрела на поставленное перед ней блюдо странных фруктов. По обе стороны сидели Мишель и Эррил, а Фардайл разлегся за спиной. Елена не знала, что и делать с фруктами: ничего подобного она никогда не видела и даже не представляла себе, как их надо есть. Надо ли чистить этот зеленый шар или просто вонзить в него зубы? А как быть вон с тем, похожим на звезду? Она украдкой посмотрела на хозяина. Джастон разливал в кружки гостей не менее странную, чем фрукты, жидкость. При свете факелов лицо его казалось еще страшнее, чем днем. Оно представляло собой перепаханную шрамами, как плугом, плоть, где свежие розоватые раны перемежались со старыми белыми рубцами. Елена отвела глаза и снова уставилась на неизвестные фрукты. Но Джастон, видимо, почувствовал ее взгляд и быстро накинул на лицо капюшон.