Мертвая хватка - Виталий Гладкий

Сменил документы и я. Новая ксива очень напоминала старую, мне даже имя оставили прежнее, а что касается фамилии, то Робинсона вытеснил некий мистер Гриффит, достаточно состоятельный искатель покоящихся на морском дне сокровищ, имеющий соответствующее разрешение французских властей на поиск затонувших кораблей в районе Золо-тых (или Йерских) островов. Документы оправдывали, случись проверка, присутствие на борту ныряльщиков с соответствующим оборудованием, мини-подлодки и электронных штуковин, находящихся в хозяйстве Слоули и Трейни.

Мы держали курс на Поркероль, один из трех золотых самородков в короне Йерских островов. Два других – Леван и Пор-Кро – нам не подходили по ряду причин: на первом находилась военная база, а второй славился Национальным парком и был под тщательным надзором егерей. На Поркероле, в отличие от Сен-Тропе, нас никто не ждал, но это обстоятельство меня только радовало.

По совету Боба Миллера (ему уже приходилось бывать на острове) я снял недорогое бунгало, с камином и очагом на улице, над которым можно было приготовить все, что угодно. Чем мы и воспользовались в первый же вечер, зажарив на вертеле молодого козленка, купленного у местных жителей. Отдав должное превосходному розовому вину, гордости Поркероля, сухопутный народ забился по своим углам, а "дельфины" во главе с Бобом Миллером перебрались на борт "Сидни"… тьфу! – "Салли".

Ночь принесла не здоровый сон, а сплошные кошмары. Я никогда не думал, что могу так переживать – даже страдать.

Когда я увидел Кей под конвоем "ледяных драконов", у меня внутри будто что-то оборвалось. Куда девалась стройная, эффектная блондинка с фигурой фотомодели? Между двумя амбалами стояла рано увядшая, изможденная женщина, лучшие годы которой, если судить по ее внешнему виду, прошли по меньшей ме-ре в каталажке. Ее голубые глаза были пугающе безразличными, движения вялыми, а короткое платьице, некогда подчеркивающее потрясающую сексуальность Кей, теперь висело на плечах как подержанная вещь на вешалке в комиссионном магазине.

Она подняла голову и посмотрела на меня долгим, пугающе мертвым взглядом. Не знаю, вкололи ей какую-нибудь гадость или нет, но создавалось такое впечатление, что она была не в себе.

Я думаю, что поначалу Кей меня просто не узнала. Для нее все мы были палачами. Она уже не боялась. Смертельный ужас сжег за несколько часов все чувства, оставив после себя пепел покорности судьбе.

Ее сломали еще спецы ЦРУ, и дальше она жила по инерции. Кей уже не могла ни спрыгнуть с повозки, везущей ее в ад, ни остановить безумный бег упряжки.

Теперь я начал понимать Кей. И ее выпендреж, за которым она скрывала смятение и неуверенность, и излишнюю резкость, а иногда чисто мужскую грубость, маскирующие страх перед хозяевами – как новыми, так и старыми, и попытки проявить свою женскую сущность, отвергнутые мною…

Наверно, ей нужно было остаться обычным полевым агентом, ликвидатором, и отводить душу в бесконечных тренировках дома и рвать нервы "на холоде", тем самым избавляясь от постоянного стресса. Наш безмятежный балдеж на вилле в Сен-Тропе неожиданно сыграл дурную шутку с Кей. Она вдруг поняла, что есть и иная жизнь, нежели та, которую ей "помогли" выбрать сначала вербовщики нашего агентурного отдела, а после – инквизиторы ЦРУ.

Кей сломалась в тот миг, когда узнала, кто такой Курт Полански. Я мог только представить ее мучения, когда она, нарушив приказ не покидать виллу без разрешения командира группы, шла с аквалангом к морю. Еще недавно ее буквально боготворили, прощая невинные, с точки зрения мужчин, шалости, тем самым заставив почувствовать себя не бездушным механизмом для бездумного, слепого разрушения всего, что только попадалось на пути, начертанном программой – указаниями начальников, а молодой цветущей женщиной, давно созревшей для любви и семейного очага. В окружении "торпед" и "дельфинов" она расслабилась, так как не нужно было ежеминутно и ежечасно устраивать разного рода проверки на предмет обнаружения "хвоста", подслушивающих устройств и для корректирования собственного поведения, которое должно было в точности соответствовать "легенде". Кей наконец увидела красоту всяких там лютиковцветочков, ощутила вкус шампанского; до этого, выполняя задания "на холоде", она его глотала, как микстуру, незаметно добавляя в вино крохотные горошинки спецпрепарата – чтобы не опьянеть. Я наконец понял, что ей было просто приятно меня кадрить, и не потому, что так хотели ее хозяева из ЦРУ, а из-за того, что она вдруг осознала, как хорошо быть беззащитной женщиной под крылом у сильного мужчины. Может, поэтому у нее все выходило несколько наигранно, неуклюже, так как впервые в жизни Кей цепляла мужика не по приказу, а по велению сердца.

И вдруг мир иллюзий разрушен, и жестокая реальность в лице Полански-Тафа снова швырнула ее туда, откуда она пыталась выкарабкаться…

Слоули по собственной инициативе сделал график ее подводного маршрута. И оказалось, что Кей или плохо плавала под водой, что в общем-то исключалось – по военным специальностям нас готовили основательно, в том числе и к работе боевых пловцов, – или она решила вернуться с полпути, не выполнив приказ Тафа, но добраться до берега не позволило отсутствие воздуха в баллонах. Скорее всего, отчаявшаяся Кей хотела разрубить гордиев узел своих проблем, как ее учили – вогнав пулю в лоб агенту ЦРУ Полански. Когда она попала в руки молодчиков Джино Феличи, то не столько испугалась того, что с нею они намеревались сотворить, сколько невозможности оправдаться передо мной, что-то изменить в своей судьбе – не исключая даже явки в Центр с повинной. Хотя этот вариант у нее не прошел бы – убийство Гюрзы висело на ней, как камень на шее утопленника. Видимо, все-таки Кей, по здравому размышлению, хотела избавиться от Тафа, а затем просто исчезнуть, раствориться в человеческом море.

Но Кей проиграла. Она не успела выполнить задуманное из-за приезда Винграновского.

Я вспоминал… Едва мы ступили на сушу после поисков Кей, я издал жесткий приказ: без моего ведома отлучаться только в сортир. И самое главное, то, что пришлось не по нутру ни Тафу, ни Кей, – я приказал до особого распоряжения команде "Сидни" на берег не сходить, быть в состоянии повышенной боевой готовности. В свою очередь, наше сухопутное подразделение не должно было приближаться к воде ни под каким соусом. Я понимал, что играю роль примитивного перестраховщика, но внутренний голос, именуемый опытом, подсказывал мне именно такой выход из несколько неопределенной, а потому опасной вдвойне обстановки.

К моему счастью, Кей и Таф так и не встретились до прибытия Винграновского. Думаю, что после этой "встречи" у меня были бы большие неприятности…

Я проводил "айсбергов" до катера. Там уже сидел с видом душевнобольного Полански, накачанный спецсредствами под самую завязку. Его загримировали до неузнаваемости – это на случай, если за нами откуда-нибудь наблюдают, возможно, даже из космоса. Кей тоже переодели в брюки и ковбойку и натянули на голову черный парик: Винграновскому ее легкомысленное платьице почему-то не понравилось. Она шла осторожно, будто ступала босыми ногами по битому стеклу, низко опустив голову и не глядя по сторонам. Только у сходней Кей вдруг встрепенулась, замедлила шаг и оглянулась.