Felix - Мария Павлович

Игорь испытывал ни с чем не сравнимое чувство глубокой расслабленности и умиротворенности, прилив любви ко всему миру, включая пьяного друга.

Арнольд был непредсказуемым человеком, он не любил планировать, не любил думать, его импульсивность часто усложняла им жизнь, но в то же время он, как ребенок, обладал обостренным восприятием мира, он не переставал замечать и удивляться окружающим его вещам, не умел не озвучивать большинство мыслей, приходящих в его голову ежесекундно.

— Я думаю, что большинство людей считают себя хорошими, — Игорь взглянул на друга из-под полуприкрытых век. — Могут сказать: «У меня тяжелый характер», но никогда никто не скажет: «Я — говно человек».

— А ты?

— И я, естественно. — Игорь лениво улыбнулся.

Арнольд засмеялся, откинувшись на спинку дивана.

— Если разобраться, — Игорь пожал плечами, — за всю жизнь я не сделал ничего особенно плохого. Я не брал у людей последнее, не убивал, не предавал. Я не хуже и не лучше других. И характер, кстати, у меня хороший, я человек легкий, веселый.

— Да брось ты, — Арнольд махнул рукой, не переставая смеяться.

— А что?! — Игорь широко улыбался, не сводя с него глаз. — Ты думаешь по-другому?

— У тебя ужасный характер, — добродушно сообщил Арнольд, — ты пессимист, зануда и сухарь. Ты не умеешь доверять людям, тебе все не нравятся, ты вечно всем недоволен.

— Согласен, но человек я все равно хороший.

Они расхохотались. Их соседки не могли слышать их разговора из-за громкой музыки, поэтому просто улыбались каждый раз, когда видели улыбки на лицах своих клиентов.

— Мы-то с тобой, — сказал Арнольд, — можем осознать, что относимся к категории подлецов.

— Мы не подлецы. — Игорь перестал смеяться.

— Шучу, шучу. — Арнольд похлопал друга по плечу.

Но лицо Игоря окаменело.

— Ты правда считаешь нас подлецами? А как же насильники, те, кто ворует детей, убийцы?

— Знаешь, для них слово «подлец» как-то слабовато. Это животные, не люди.

Арнольд почувствовал, что еще чуть-чуть, и он собственноручно угробит прекрасный вечер. Разве он не знал, что вопрос самоидентификации для Игоря является болезненным! Он отказывался считать себя виновным в том, что зарабатывал на чужой алчности, он утверждал, что всегда оставляет последний выбор за человеком.

Арнольд старался не терзать себя подобными сомнениями. Его работа приносила ему огромное удовольствие, он был счастлив, а значит, был оправдан.

— Я думаю, — неожиданно произнес Игорь, — что нельзя быть хорошим человеком с плохим характером. Хороший характер — это часть определения хорошего человека.

— Почему? Представь, — Арнольд подлил себе коньяк в почти полный фужер, — он угрюмый, недоброжелательный юноша, который не здоровается с соседями и плюет на законы приличия. Как-то раз он бредет по тропинке и встречает больную собачку, забирает ее домой, выхаживает и живет с ней, заботясь, как о собственной дочери. Что это за тип? — спросил он у друга и тут же сам ответил: — Это хороший человек с плохим характером.

— Скорее всего, это говнюк, которому просто было одиноко. Я знаю многих людей, которые относятся к людям хуже, чем к животным. Ты лучше подумай, как бы он поступил, если бы на дороге лежал человек.

Закончился очередной номер, и ведущий объявил перерыв. К этому моменту зал успел плотно набиться людьми, преимущественно мужского пола. Диваны окончательно потонули в клубах табачного и сценического дыма.

— Следующая — Маргарита.

— Что? — переспросил Игорь, поворачиваясь к своей полуголой соседке.

— Мар-га-ри-та! — повторила она по слогам.

— Это их звезда, — пояснил Арнольд. — Ездит на «бентли», красотка, танцует для удовольствия.

Игорь с усмешкой покачал головой:

— Так бывает?

— Почему нет, а любовь к искусству? — Арнольд положил руку на плечо напарника. — Как мы с тобой.

— Она училась за границей, — снова подала голос девушка. — Знает три языка.

Игорь с трудом сдержал смех. Он был достаточно близко знаком с несколькими представительницами их профессии, чтобы убедиться в том, что по-настоящему преданных своему делу там нет.

— Она любовница…

Имя человека потонуло в громких звуках начавшейся фонограммы. Впрочем, Игорю было совершенно неинтересно, с кем жила прима «Куколок». Этот тип мужчин он знал хорошо и к нему не относился.

— Почему она не танцует дома? — спросил он у своей собеседницы, в сто голосе слышалась издевка.

— Там же нет зрителей. — Та недоуменно подняла на него большие густо накрашенные глаза.

Маргарита вышла под шлягер Джимми Хендрикса «Foxy Lady». При первых аккордах истеричной электрогитары Игорь почувствовал, что вспотел. Она еще не успела появиться из густых клубов сизого дыма, который щедро использовал режиссер шоу, а его сердце уже отчаянно стучало в груди. Он почему-то почувствовал, что хочет уйти, одновременно как будто прирастая к месту.

Она неожиданно возникла посреди сцены, верхнюю часть ее обнаженного тела прикрывали длинные рыжие волосы. Дикая женщина-лиса. Игорь даже не понял, как за одну секунду она смогла прыгнуть и оказаться на шесте ногами вверх. Сделав паузу, она продемонстрировала идеальное, натянутое как струна тело, а затем неистово закрутилась вокруг своей оси, все ускоряя и ускоряя темп. Ее волосы были похожи на пламя, охватившее все вокруг.

Она резко остановилась, черные лаковые босоножки мелькнули перед зрителями, точно стрелы, выпущенные из охотничьего лука. Вот уже ее ноги растянулись в воздушном шпагате, а она, держась руками за блестящую палку, постепенно начала скользить вниз.

Вот она поднимает голову, смотрит, а затем змеей выгибается и медленно сползает с шеста. Игорь тянется к пачке сигарет, достает одну, подносит ко рту, но забывает прикурить.

Она уже на краю сцены возле их стола, пол зет, прижавшись к зеркальному полу, где отражается ее голая грудь и тонкая цепочка на животе. Соседи с правой стороны издают дружный стон.

Она отбрасывает волосы с лица, на секунду Игорь встречается с ней взглядом, хищные ярко-бирюзовые глаза, на губах блуждает сытая, довольная улыбка. Кто-то с первого ряда тянет к ней руки, она шипит, как дикая пума, и резко отпрыгивает назад.

— С душой танцует. — Арнольд наклоняется к уху Игоря.

Опомнившись, Игорь закрывает рот, не заметив, как выпала его так и не зажженная сигарета, по его спине стекает струйка пота.

А она снова на шесте, он впервые за все выступление смотрит на ее грудь: грудь маленькая, красивая, кожа белая как фарфор. Она с явным удовольствием срывает с себя трусики. Теперь на ней только кожаные босоножки и цепочка на животе.