Книги онлайн и без регистрации » Боевики » У расстрельной стены - Сергей Зверев

У расстрельной стены - Сергей Зверев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 48
Перейти на страницу:

— Не, к нам не суются. — Матвей даже слегка приосанился, не забывая прикусывать от нового ломтя. — У нас в мастерских отряд — и винтовки, и даже пулемет есть, «Льюис» называется. Как влупит! А в самом Воронеже, говорят, красноармейцы какие-то есть, опять же милиция и ЧК — поди, сунься! Боятся. А так, по мелочи, гадят, суки, конечно. Наш отряд то туда пошлют, то сюда. И стрелять нам чуть не каждый день приходится! Так что, папаша, мы тут тоже не только вагоны и паровозы ремонтируем — кое-что и другое-прочее успеваем.

— Ну-ну, успевайте, — неопределенно усмехнулся Федот Миронович, снова отхлебнул из бутылки и покосился на сына: — Ты только голову дуром-то не подставляй! Где сзади притрись, где за телегой схоронись — авось и обойдется. Ты бы с главным вашим поговорил — вдруг куда в «чеку» али в милицию втиснуться можно? А еще лучше, в Красную армию — там командиры шибко важный народ, и на полном довольствии. Что ты тут грязь да мазут толкешь — в люди пробиваться надо, понял, ай нет?

— Да понял я, понял! Только, папаша, трудно это все. Туда ведь все больше партийные нужны! Вот еще раз с товарищем Бернштейном поговорю, может быть, что и выгорит.

— Вот-вот, и поговори с этим вашим. Народ они башковитый — не то что наши горлопаны. Авось и присоветует что. И в партию ихнюю вступай, коли так! Чует мое сердце, власть эта надолго. А тебе жить еще и жить. Так думай, шевелись, не жуй сопли! А то так и помрешь в портках дырявых да в ботинках драных, веревочкой подвязанных. Тьфу, глядеть тошно! — Отец достал кисет и, сосредоточенно посапывая, принялся скручивать новую цигарку. — Работаешь-то ноне где? По плотничьей части, или как?

— Да как придется — куда пошлют, там и работаю, — устало отозвался Матвей. — В столярке оно, конечно, хорошо — дух там легкий, веселый. Но мне больше глянется с паровозами работать. Давеча бронепоезд пригоняли в починку — вот это сила! Одно слово, техника.

— Ну-ну, давай, — хмыкнул уже заметно нетрезвый Федот Миронович и, похлопывая по карманам, засобирался: — Пора мне! Ты хлеб-то заверни и с собой возьми, потом еще разок перекусишь. Да товарищев не надумай угощать — там и одному-то на полприкуса. Пойду я. Мне ведь еще в ихний уком партии надо, да и по лавкам поглядеть, прикупить кой-чего… Еще как-нибудь заскочу при оказии. А ты со своим этим поговори! Так, мол, и так, хочу в нашу доблестную Красную армию и в эту… в партию!

— Поговорю, папаша, непременно поговорю, — пообещал Матвей и, запихивая за пазуху сверток, добавил: — А вы там тоже поберегитесь насчет бандитов и кулачья всякого! Тревожно нынче в округе.

— Да ничего, проживем как-нибудь, с божьей помощью. Ну, все, бывай здоров, пошел я!

Матвей, неспешно отряхивая с потрепанных штанов мусор, проводил отца взглядом и заторопился в ремонтный цех. Он и предположить не мог, что эта их короткая встреча окажется последней. Через три недели к нему заглянет мужик из их села и, мрачно поглядывая в сторону, сообщит, что Федот Миронович «преставились, значит, и тому уж десять ден, как схоронены» на местном кладбище.

На все расспросы мужик лишь пожимал плечами и, пряча взгляд, бормотал что-то невнятное. В конце концов, Матвею с большим трудом удалось-таки выяснить следующее: погиб отец при весьма непонятных и мутных обстоятельствах. По словам односельчанина выходило, что Дергачев-старший в тот поздний вечер с кем-то пьянствовал. И этот кто-то, по-видимому, был Федоту Мироновичу хорошо знаком, поскольку, судя по всему, хозяин гостя ничуть не опасался. Значит, был кто-то из своих. Этот-то «свой» и хрястнул сельсоветчика топором — подошел сзади и… А потом и избу запалил, нашли в бурьяне бутылку из-под керосина. То ли у Мироновича в запасе была, то ли с собой, гад, принес. Готовился, значит. Правда, люди как-то быстро огонь заметили, пожар почти сразу потушили. Но Дергачев все же обгорел сильно, так в закрытом гробу и хоронили. На следующий день приезжали вроде бы из милиции или даже из самой ЧК, но концов никаких так и не нашли. «Погиб от бандитской руки», и весь сказ…

Матвей, получив страшное известие, помрачнел, на какое-то время притих и замкнулся. Но если бы у него прямо спросили, любил ли он отца, Дергачев-младший вряд ли нашелся бы, что ответить на этот, казалось бы, простой вопрос.

Конечно, с детства Матвейка знал, что родителей надо уважать и почитать — о чем не раз строго напоминал мальчишкам покойный отец Василий, — но это знание для паренька так и осталось некоей абстракцией, не имеющей никакого отношения к по-настоящему теплым родственным отношениям.

Мать Матвейка, наверное, любил, но сейчас уже плохо ее помнил — матушку они с батей схоронили еще лет двенадцать назад. Причем обстоятельства смерти матери тоже, пожалуй, были для односельчан «мутными и не очень понятными». Считалось, что веселая и разбитная Маньша угорела в бане, да и убилась, сердешная, свалившись с высокого полка. Втихаря же бабы божились и уверяли, что «не иначе, как энтот ирод-вражина Маньку прибил!». Сплетни со временем поутихли, все забылось, но, как известно, дыма без огня не бывает. Матвей не раз видел, как отец по пьяному делу избивал мать чуть ли не до полусмерти — так что, в принципе, там все могло быть.

Дергачев пытался вспомнить об отце что-нибудь хорошее, стыдясь собственного почти равнодушия, даже пробовал заплакать, но у него так ничего и не получилось — лишь какая-то мрачная тяжесть ворочалась в душе. Вместо чего-то светлого и доброго, связанного с родителями, память услужливо подсовывала картину одного из давно, казалось бы, забытых вечеров — как раз из тех, когда папаша по-своему учил мать уму-разуму…

— Прибью паскуду! Сука блудливая… Тварюга! — С каждым восклицанием отец надсадно хакал и с силой вгонял носок грязного сапога в бессильно распластавшееся на полу тело матери. Поначалу она еще как-то пыталась отползти и по привычке спрятаться за громадой давно не беленной печки, но после нескольких тяжелых ударов обмякла и лишь слабо подвывала, руками прикрывая лицо. — На, с-сука, на!

— Не бей мамку! — раз за разом кричал Матвейка, но отец лишь отмахивался, как от назойливой осенней мухи, и продолжал избиение — и делал это так самозабвенно и по-крестьянски основательно, словно колол дрова или косил жесткую, неподатливую траву.

Потом все-таки выдохся, смачно плюнул в закрытое ладонями лицо матери и вернулся к столу, на котором стояла бутылка самогонки в окружении нехитрой закуски. Налил полный стакан мутноватой жидкости и выпил, тяжко двигая кадыком, задыхаясь и обливая спутанную бороду. Непослушными пальцами с обломанными ногтями подцепил горстку квашеной капусты и отправил в рот. Громко зачавкал, шлепая мокрыми губами, и, грозя пальцем неведомо кому, подытожил:

— Все равно укорот исделаю — не жить вам, суки…

Вот и папаше, получается, укорот какая-то сволочь сделала, мрачно размышлял Матвей, пытаясь хотя бы немного отмыть черные от мазута ладони — последние несколько дней он помогал мастерам ремонтировать загнанный в цех паровоз. И что получается, товарищ Дергачев? А получается то, что ты теперь как есть круглый сирота! Ни бабок, ни дядьев, ни теток — никого у тебя не осталось на этом свете. Да что теперь кручиниться-то — небось живут люди и так, без всякой родни. Ладно, не пропаду! А батя-то был прав: надо все-таки поговорить с товарищем Бернштейном! Мужик он умный, образованный, может, что путное и присоветует.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 48
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?